«Так просто! Почему же меня она щадила?» –
растерялся Меф. Однако задавать вопросы было не время. Клинком он отразил
следующую искру и ответным рубящим ударом оставил Юльт без ступни. Да, это был
успех, но успех кратковременный. Разъяренные ведьмы бросались, точно фурии.
Покалеченные Юльт и Жыржа дрались ничуть не хуже остальных. Для одной только
Байтуй, встретившейся с копьем валькирии, сражение закончилось. Однако пока
тело ведьмы не стало глиной, Ирка не могла выдернуть глубоко вошедшее копье и
отступала, безоружная, преследуемая тремя ведьмами. Меф вот-вот должен был
исчезнуть под грузом навалившихся на него дряблых тел.
Вот уже оглушенный Антигон отлетел в
кустарник. Вот нагрудник Ирки прогнулся от двух разом попавших в него искр.
Пущенная вскользь искра опалила Мефодию волосы, отозвавшись в них болью и
прочертив на щеке рубец ожога. Возможно, тут бы все и закончилось, но яркий
столб света ударил вдруг в старый клен.
Уйреань, старшая из ведьм, тревожно вскинула
голову и что-то закричала, показывая наверх. Никогда еще охотник так скоро не
превращался в беспомощную дичь. Полуночные ведьмы увлеклись. Им стоило бы
выставить стража. Однако, спеша расправиться с юной валькирией, они проявили
излишнюю самонадеянность. Теперь же было поздно. Их судьба решилась.
Валькирий недаром называли гвардией света. Они
посыпались сверху, точно огненные кометы. Схватка завершилась, едва успев
начаться. Одиннадцать копий пронизали воздух стремительнее солнечных лучей.
Множество бесшумных молний сверкнули в потемневшем небе над парком. Пять копий
нашли свою цель сразу. Еще три после повторного броска, когда уцелевшие ведьмы
бросились врассыпную.
Скрыться удалось лишь двоим. Опытная старуха
Уйреань после первого града копий предусмотрительно притворилась мертвой. Затем
вскочила и, выпустив в ринувшуюся на нее Таамаг искру, мгновенно
телепортировала. Второй спасшейся ведьмой была Дадаба. Сонное копье Бэтлы лишь
зацепило ей руку у локтя. Придерживая раненую руку, мешавшую ей
телепортировать, Дадаба отползла за дерево и скрылась в одной из заранее
прорытых нор. Искать полуночную ведьму в Нижнем Мире никто не стал.
Поняв, что все кончено, Мефодий опустил меч.
Сверкающий клинок, точно жиром, был облеплен гнилой плотью ведьм. Спеша
избавиться от нее, меч брезгливо встряхивался, точно мокрая собака.
Однако торжествовать было рано. Это Буслаеву
стало ясно, когда он поднял голову и увидел устремленные на него глаза
валькирий. В них было такое испепеляющее презрение, что впору было пойти куда
подальше и втихую удавиться на осине. Копья, недавно поразившие ведьм, теперь
были нацелены на Мефодия.
Буслаеву ясно представилось, что сейчас ему
придется сражаться с валькириями. Только едва ли этот бой станет для него таким
же удачным. Чудеса потому и чудеса, что случаются скорее как исключения. И даже
если предположить, что можно дважды зайти в одну воду, то сделать это трижды не
удастся никому.
Ирка, не хуже Буслаева сообразившая, какое
развитие может получить ситуация, на всякий случай придвинулась поближе к Мефу.
Это не осталось незамеченным.
– Ну и дела! Я вижу, эти двое не слишком
торопятся убивать друг друга! – откинув назад волосы, с насмешкой
воскликнула Хаара.
– Почему вы не сражаетесь? Только смерть
одного из вас поставит точку в дуэли! – настойчиво прогудела Таамаг.
Антигон подпрыгнул от гнева и так посмотрел на
ногу большой валькирии, словно хотел расплющить ей ступню булавой.
– Эй ты, особо крупная особа! Я хочу тебе
кое-что сказать! – крикнул он.
Таамаг опустила глаза, пытаясь сообразить, кто
с ней разговаривает.
– А, это ты! Ну... слушаю...
– Вы... вы... даже не могу подобрать
слов... хорошая, умная, замечательная женщина! Вот! – выпалил Антигон с
вызовом.
«Ого! Мерзкая, тупая, отвратительная! Это уже
перебор!» – привычно перевела Ирка.
Однако Таамаг была далека от магического
языкознания и не знала особенностей кикиморского языка. В результате она
вначале удивилась, а затем приятно порозовела.
– Ну что ты? Стоит ли об этом
упоминать? – застенчиво пробасила она.
– А еще ты добрая и красивая! –
сказал Антигон завершающим аккордом.
Таамаг все еще с недоумением разглядывала его,
когда послышался знакомый треск мотора и, петляя между деревьями, к ним
подъехал Эссиорх.
– Грязь жуткая... сколько земли
налипло! – вместо приветствия сказал он, разглядывая заднее колесо
мотоцикла.
– Между прочим, мог бы явиться и раньше.
Двум ведьмам удалось уйти! Эти бестии скрываются очень быстро, –
недовольно сказала Бармия, валькирия бронзового копья.
Эссиорх заглушил мотор, однако грохочущее эхо
долго еще бродило по парку и коробкам окрестных домов.
– Разве двум? У вас неважно с
арифметикой, дамы! Не двум, а трем, – хладнокровно поправил он.
– Трем? Почему?
– По этой причине я, собственно, и
задержался. Двенадцатой ведьме, Зуймурзунг, я сохранил жизнь, – со вздохом
поведал Эссиорх.
– Ты пощадил ее? Это правда или я
брежу? – не поверила Хаара.
Хранитель развел руками.
– Увы, таково было желание того, чье
сердце она собиралась вырезать. Для этой цели у Зуймурзунг был приготовлен
впечатляющий нож. Правда, ей так и не удалось им воспользоваться...
Бармия с недоумением воззрилась на него.
– Что за нелепость? Зачем ведьмам люди?
– Насколько я понимаю, тут случай особый.
Речь шла о семени мрака, которое четверть века назад было посажено в это
сердце, – мягко пояснил Эссиорх.
– Но зачем ты оставил ее в живых?
ПОЛУНОЧНУЮ ВЕДЬМУ! – с тревожным недоумением, точно столкнувшись с чем-то
изначально лишенным логики, снова спросила Хаара.
Хрупкая, изящная, красивая, она выглядела
холодной и беспощадной. Ирке она казалась похожей на скальпель. Эссиорх,
однако, спокойно выдержал ее взгляд, который у многих выбил бы почву из-под
ног.
– Свет должен быть великодушен. Если нет,
то в чем его главное отличие от мрака? – отвечал он.
– Великодушие существует для других
случаев. На коварных прихвостней оно не распространяется. Что помешает ведьме
вернуться, взять другой нож и закончить начатое? – кусая ногти, возразила
Филомена.
Двадцать две ее косы вздрагивали. Посмотрев на
наконечник копья, залитый густой слизью, Ирка подумала, что у Филомены еще не
было времени заняться своей прической. Завтра кос будет двадцать три, а то и
двадцать четыре. «А если доберется до нас с Мефом, то еще больше!» – прикинула
она.
