— Кой-чего забыл?
Миа кивнула.
— Я часто прошу у него телефон, поиграть в игры, но в тот раз он торопился, просто зашел в квартиру и сразу вышел, запер дверь и побежал вниз по лестнице.
— Ты не видела, что он нес?
— Нет.
— А что было потом?
— Ничего не было. Без пятнадцати девять я пошла в школу.
— А после школы, вечером? Вечером что-нибудь было?
Миа пожала плечами:
— Мамы не было, я сидела дома. Съела макароны, посмотрела, что по телевизору.
— А вчера?
— Вчера ее тоже не было, и я осталась дома.
— Значит, ты не видела, кто ходил по лестнице?
— Не видела.
Комиссар достал визитную карточку, написал телефоны.
— Посмотри сюда, Миа, — сказал он. — Вот это — отличные телефонные номера. Один — мой. — Он указал пальцем на выпуклые цифры на визитке с эмблемой полиции. — А второй номер, 0200–230 230 — это Служба помощи детям. Можешь позвонить и поговорить о чем хочешь.
— Ладно, — прошептала Миа и взяла карточку.
— Не выбрасывай карточку, как только я уйду. Даже если ты не станешь звонить сейчас, потом она может тебе пригодиться.
— У Бьёрна была рука вот так, когда он уходил, — сказала Миа и прижала руку к животу.
— Как будто у него болит живот?
26
Ладонь
Йона обошел и другие квартиры, однако выяснил только, что Пенелопа была соседкой тихой и почти застенчивой, принимала участие в ежегодной уборке и присутствовала на годовых собраниях. Закончив опрос, комиссар снова спустился на третий этаж.
Дверь в квартиру Пенелопы была открыта. Техник из Службы безопасности вырезал дверной замок и положил задвижку в бумажный пакет.
Йона вошел, остановился и стал наблюдать за криминалистами. Ему всегда нравилось следить за работой экспертов, смотреть, как они последовательно фотографируют все, что видят, фиксируют следы и заносят в протокол каждый этап. Работа на месте преступления становилась чем дальше, тем кропотливее. Ведь место преступления постепенно, участок за участком, подвергается изменениям, порядок нарушается. Очень важно сохранить его так, чтобы ни одна улика, ни один ключ к цепи событий не были потеряны.
Йона обвел взглядом чисто прибранную квартиру Пенелопы Фернандес. Что делал здесь Бьёрн Альмскуг? Он явился, как только Пенелопа вышла на улицу. Как будто прятался за дверью подъезда, дожидаясь, когда хозяйка уйдет.
Может быть, это всего лишь совпадение, но не исключено, что Бьёрн хотел избежать встречи с подружкой.
Бьёрн вбежал, увидел на лестнице девочку… он так торопился, что не поболтал с ней, сказал, что ему надо кое-что найти. В квартире оставался всего несколько минут.
Вероятно, он пришел забрать что-то, как он сказал девочке. Забыл ключи от яхты или что-то, что можно сунуть в карман.
А может быть, он, наоборот, что-то оставил. Или ему надо было что-нибудь посмотреть, проверить информацию, уточнить телефонный номер.
Йона прошел в кухню и огляделся.
— Холодильник проверили?
Молодой человек с козлиной бородкой посмотрел на него и спросил по-далекарлийски
[18]
тягуче:
— Есть захотели?
— В холодильнике хорошо прятать мелкие вещи, — сухо ответил комиссар.
— Мы пока не занимались кухней.
Йона вернулся в гостиную. Сага наговаривала что-то на диктофон, стоя в углу комнаты.
Томми Кофоэд приладил скотч на прозрачную пленку и взглянул вверх, на Йону.
— Нашли что-нибудь неожиданное? — спросил Йона.
— Неожиданное? Нашли. Отпечаток подошвы на стене.
— Больше ничего?
— Все важное всегда приходит из лаборатории в Линчёпинге.
— Заключение будет через неделю?
— Если мы встанем у них над душой с хлыстом. — Кофоэд пожал плечами. — А я как раз собирался осмотреть место в косяке, куда воткнулся нож, хотел сделать слепок лезвия.
— Да ну, не надо, — пробормотал комиссар.
Кофоэд решил, что это шутка, и рассмеялся, потом снова посерьезнел:
— Ты успел заметить нож? Углеродистая сталь?
— Нет, лезвие было светлее. Может, сплав вольфрама и карбида, многим нравится. Но это нам ничего не даст.
— Почему?
— Сейчас мы не найдем ни ДНК, ни отпечатков пальцев, которые привели бы к преступнику.
— Так что же нам делать?
— Думаю, преступник явился сюда, чтобы что-то забрать. Видимо, ему помешали и он не успел найти, что хотел.
— Хочешь сказать — то, что он искал, все еще здесь? — спросил Кофоэд.
— Очень возможно.
— Но ты понятия не имеешь, что это за предмет?
— Он умещается в книге.
Гранитно-серые глаза комиссара встретились с карими глазами Кофоэда. Йоран Стуне из Службы безопасности фотографировал дверь ванной — обе стороны и косяк. Потом уселся на полу и стал фотографировать белый потолок ванной. Вспышка сработала в тот момент, когда комиссар собрался открыть дверь гостиной, чтобы попросить Стуне заснять газеты на журнальном столике. Вспышка ослепила Йону, он замер на месте. Перед глазами стало черно, потом по черноте проплыли четыре белые черточки, за ними последовала блестящая, как смазанная маслом, голубая ладонь. Йона заозирался, не понимая, откуда она взялась.
— Йоран! — крикнул он прямо через стеклянную дверь. — Сделай снимок!
Все вскочили. Парнишка-далакарлиец высунул голову из кухни, человек, стоявший у двери, с интересом взглянул на комиссара. Томми Кофоэд сдвинул респиратор и почесал шею. У Йорана, так и сидевшего на полу, на лице появилось вопросительное выражение.
— Сделай снимок, как только что, — показал Йона. — Сфотографируй потолок ванной еще раз.
Стуне пожал плечами, поднял камеру и сделал еще один снимок потолка. Снова сверкнула вспышка, Йона почувствовал, как сокращаются зрачки и вот-вот польются слезы. Он закрыл глаза и снова увидел черный квадрат. Комиссар понял, что это: стеклянная вставка двери. Из-за вспышки она превратилась в негатив.
Посреди квадрата виднелись четыре белых пятна, рядом с ними проступила голубая ладонь.
Комиссар понял, что уже видел и пятна, и ладонь. Йона сморгнул, снова обрел зрение и подошел к стеклянной двери. Четыре обрывка скотча образовывали прямоугольник, рядом с ними на стекле был отпечаток руки.
Томми Кофоэд встал рядом с Йоной и сказал:
