— Вы ему верите? — спросил Йона девочку.
Та кивнула и загадочно ответила:
— Разве вы не видите свет?
— Беверли! — предостерегающе произнес Аксель.
Девочка с улыбкой взглянула на него и скрылась между деревьями.
Комиссар кивнул Акселю:
— Мне нужно поговорить с вами.
— Прошу прощения, что я так внезапно пропал. — Аксель стал настраивать скрипку. — Мне пришлось срочно уехать по делу.
— Ничего страшного. Я просто заехал к вам еще раз.
Аксель не отрываясь смотрел на девочку, которая рвала на тенистой лужайке какие-то невзрачные цветы.
— Дома есть ваза? — спросила она.
— На кухне.
Девочка унесла в дом свой букетик — отцветшие одуванчики, белые шарики семян.
— Ее любимые цветы, — сказал Аксель и прислушался к струне «соль», подкрутил колок и отложил скрипку на мозаичный столик.
— Взгляните, пожалуйста, вот на это, — попросил Йона, доставая фотографию.
Они сели за стол. Аксель вытащил из нагрудного кармана очки и принялся внимательно рассматривать фотографию.
— Когда ее сделали? — быстро спросил он.
— Мы не знаем. Предположительно — весной 2008 года.
— Та-ак, — протянул Аксель. Он явно успокоился.
— Вы узнаете людей на фотографии? — тихо спросил Йона.
— Разумеется. Пальмкруна, Понтус Сальман, Рафаэль Гуиди и… Агата аль-Хайи.
— Если честно, я приехал, чтобы попросить вас посмотреть на музыкантов на заднем плане.
Аксель вопросительно глянул на комиссара и снова стал рассматривать фотографию.
— Токийский струнный квартет… таланты, — произнес он нейтральным тоном.
— Да, но меня интересует… я подумал: может ли знающий человек определить… определить по фотографии, какое произведение они играют?
— Интересный вопрос.
— Можно ли хотя бы предположить, более или менее точно? Кай Самюэльссон в этом сомневается, а ваш брат Роберт, взглянув на снимок, сказал, что это совершенно невозможно.
Йона наклонился к собеседнику, и глаза на попавшем в тень лице смягчились и потеплели:
— Ваш брат твердо сказал: если вы не справитесь с этой задачей, остальным это тем более не под силу.
Аксель вдруг улыбнулся:
— Он правда так сказал?
— Да. Но я не понял, что он имел в виду…
— Я тоже, — признался Аксель.
— И все же я хотел бы, чтобы вы рассмотрели фотографию под увеличительным стеклом.
— Вы полагаете, что таким образом можно точно установить время встречи людей на снимке? — Аксель снова посерьезнел.
Йона кивнул, достал из портфеля лупу и протянул Акселю:
— Вам нужно посмотреть на их пальцы.
Йона молча наблюдал за тем, как Аксель рассматривает фотографию. Если снимок сделан до того, как в июле 2009 года против суданского президента Омара аль-Башира было выдвинуто обвинение, то предчувствие завело Йону совсем не туда. Но если фотография сделана уже после выдачи ордера, то комиссар прав и речь идет о преступлении.
— Да, я вижу пальцы, — медленно произнес Аксель.
— А вы сможете определить, какие ноты берут музыканты? — вполголоса спросил комиссар.
Аксель вздохнул, протянул фотографию с лупой Йоне и вдруг пропел четыре такта. Тихо, но отчетливо. Немного прислушался к себе, взял с мозаичного стола скрипку и небрежно сыграл две высоких трели. Комиссар встал.
— Развлекаетесь?
Риссен взглянул ему в глаза:
— Мартин Бивер играет «до» третьей октавы, Кикуэи — «до» второй. У Кацухиде Исомуры пауза, а Клайв играет четырехзвучное пиццикато. Все это я и спел — ми большой октавы, ля большой октавы, ля малой октавы и до-диез первой октавы.
Йона записал и спросил:
— Насколько точна ваша догадка?
— Это не догадка.
— А как часто встречается такая последовательность нот? Я хочу сказать… Получится ли, исходя из этих звуков, очертить круг произведений, которые мог бы исполнять Токийский квартет в момент, когда была сделана фотография?
— Такой звукоряд есть только в одном месте.
— Откуда вы знаете?
Аксель внимательно посмотрел на него. Тень от листьев подрагивала на стеклах его очков.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Конечно, я слышал далеко не все, что они играют…
Аксель виновато пожал плечами.
— Но вы хотите сказать, что сможете по последовательности нот определить произведение? — настаивал комиссар.
— Такая последовательность есть только в одном известном мне отрывке. Сто пятьдесят шестой такт в первой партии Второго струнного квартета Белы Бартока.
Он снова положил скрипку на плечо.
— Tranquillo… музыка становится чудесно-спокойной, как плеск волн. Послушайте первые такты, — попросил он и заиграл.
Пальцы двигались нежно, звуки вибрировали, мягко покачиваясь, светлые, плавные. Сыграв четыре такта, Аксель остановился.
— Звуки двух скрипок следуют друг за другом, одни и те же звуки, но в разных октавах, — пояснил он. — Это почти невыносимо прекрасно, но диссонирует с виолончельными аккордами ля-мажор… хотя этот диссонанс не воспринимается, потому что скрипичные мелодии — что-то вроде переходной партии…
Он прервался, замолчал и отложил скрипку.
Йона посмотрел на него и тихо спросил:
— Вы абсолютно уверены, что музыканты на снимке играют струнный квартет Бартока?
— Да.
Йона сделал несколько шагов по террасе, остановился под гроздьями сирени, прятавшимися в листве. Он сказал себе: я услышал, что хотел. Теперь я могу точно установить время встречи.
Комиссар улыбнулся, постаравшись скрыть улыбку, обернулся, взял из вазы на мозаичном столике красное яблоко и встретил удивленный взгляд Акселя.
— Значит — «да»? — снова спросил он. — Вы точно уверены?
Аксель кивнул. Йона отдал ему яблоко, извинился, достал из кармана пиджака телефон и позвонил Анье.
— Анья, у меня сейчас мало времени…
— Мы можем сходить в баню в выходные, — перебила она.
— Мне нужна твоя помощь.
— Знаю, — фыркнула Анья.
Йона постарался унять волнение в голосе:
— Ты можешь проверить репертуар Токийского струнного квартета за последние десять лет?
— Уже проверила.
— Посмотри, пожалуйста, когда они за эти десять лет играли в «Альте Опер» во Франкфурте.
