Пенелопа быстро вытерла щеки, подняла глаза на долговязого комиссара и покачала головой.
— Можете дать хотя бы приблизительное его описание? — осторожно спросила Сага.
Пенелопа слушала, как говорит комиссар — с мягким финским акцентом, — и думала: откуда он знает, что она видела лицо убийцы? Да, она видела его, но не знала, сможет ли описать. Все произошло так быстро. Она успела лишь коротко взглянуть на киллера, в лицо тогда хлестал дождь, а за секунду до этого он убил Бьёрна и Оссиана.
Что бы она дала, лишь бы извлечь из памяти все, все воспоминания до единого!
Снова и снова усталое, словно бы озабоченное лицо освещалось белым светом молнии.
Сага подошла к Йоне — тот отодвинулся от окна с дырой от пули в стекле. Ему на телефон прислали какое-то длинное сообщение.
— Клара Улофсдоттер поговорила с главным юристом, а главный юрист — с немецким послом, — сказал он. — Через час трех человек впустят в посольство на сорок пять минут.
— Тогда пора ехать.
— Спешить незачем. — Йона медленно оглядел площадь.
Вокруг рынка, перед ограждением теснились журналисты.
— Ты предупредил прокурора, что нам может понадобиться огневая поддержка?
— Это можно обсудить с немецкой охраной.
— Кто пойдет в здание? Как будем обсуждать?
Комиссар повернулся к Саге.
— А полицейский, который преследовал убийцу…
— Стив Биллгрен.
— Да, Стив Биллгрен. Он сумеет узнать преступника?
— Он не видел его лица, и никто не видел. — Сага подошла к Пенелопе и села рядом ней на пол.
Немного посидела, тоже привалившись спиной к стене и медленно дыша, а потом спросила:
— Чего он хотел от вас? Тот, который гнался за вами? Вы знаете, почему вообще все это случилось?
— Нет, — осторожно ответила Пенелопа.
— Ему нужна фотография, которую вы повесили у себя дома на стеклянной двери, — пояснил Йона. Он так и стоял спиной к Пенелопе.
Пенелопа опустила глаза и вяло кивнула.
— Вам известно, зачем ему эта фотография?
— Нет. — Пенелопа заплакала.
Сага немного подождала, потом продолжила:
— Бьёрн пытался шантажировать Карла Пальмкруну, чтобы получить деньги…
— Я ничего об этом не знаю. — Голос Пенелопы снова звучал спокойно. — Я тут ни при чем.
— Мы это понимаем, — заверил ее Йона.
Сага мягко взяла Пенелопу за руку и спросила:
— Это вы сделали фотографию?
— Я? Нет, я… Фотография просто пришла в Общество мира… а я его председатель…
Пенелопа замолчала.
— Фотография пришла по почте? — уточнил комиссар.
— Да.
— От кого?
— Не знаю, — быстро сказала Пенелопа.
— Может, было сопровождающее письмо, записка?
— Нет, вряд ли. В смысле — я ничего такого не видела.
— Только конверт с фотографией?
Пенелопа кивнула.
— Вы сохранили конверт?
— Нет.
— Что на нем было написано?
— Только мое имя и адрес Общества мира… не «почтовый ящик № 2088», а просто имя и название.
— Пенелопа Фернандес и «Шведское общество мира и арбитража»… — уточнила Сага.
— Вы открыли конверт и вынули фотографию, — продолжал комиссар. — Что вы увидели в тот момент? О чем вам сообщила фотография?
— Сообщила?
— Что вы увидели, взглянув на нее? Вы узнали людей на снимке?
— Да… троих, но…
Она снова замолчала.
— О чем вы подумали, посмотрев на фотографию?
— Что кто-то видел меня по телевизору. — Пенелопе понадобилось несколько секунд, чтобы собраться и продолжать. — Я подумала — «ну разумеется». Пальмкруна должен соблюдать нейтралитет, здесь не должно быть сомнений… а он является в оперу и пьет шампанское с шефом «Силенсиа Дефенс» и торговцем оружием, который ведет дела в Африке и на Ближнем Востоке… это же скандал.
— Что вы собирались делать с фотографией?
— Ничего. С ней нечего делать, это просто вот такая фотография, но в то же время… Помню, как подумала… «теперь я по крайней мере знаю, где у меня Пальмкруна».
— Понятно.
— Снимок мне напомнил про тех идиотов из Миграционной службы — когда же это было? — которые не пустили в Швецию одну семью и потом распивали советское шампанское. Праздновали, что отказали в помощи беженцам, семье с больным ребенком…
Пенелопа снова замолчала.
— Вам известно, кто четвертый человек на снимке? Женщина?
Пенелопа покачала головой.
— Это Агата аль-Хайи, — сказала Сага.
— Агата аль-Хайи?!
— Да.
— Но почему…
Пенелопа осеклась и уставилась на Сагу большими темными глазами.
— Вы знаете, где была сделана фотография? — спросила Сага.
— Нет. Но ордер об аресте аль-Башира выдали в июле две тысячи девятого, и…
Пенелопа снова внезапно замолчала и покраснела до корней волос.
— Что такое? — почти прошептала Сага.
— Фотографию ведь сделали после этого, верно? — дрожащим голосом сказала Пенелопа. — Снимок сделан после выдачи ордера об аресте президента?
— Почему вы так решили?
— Это правда? — настаивала Пенелопа.
— Да, — подтвердил Йона.
Пенелопа побелела.
— Сделка с Кенией, — выговорила она трясущимися губами. — На этой фотографии — сделка с Кенией, вот в чем все дело. Фотография, контракт с Кенией, вот о чем договаривается Пальмкруна — о продаже оружия в Кению. Я знала, что тут что-то не так, знала.
— Продолжайте, — попросил Йона.
— У Кении постоянный договор с Великобританией. А купить оружие хотел Судан. И поставки должны идти в Судан и Дарфур через Кению.
— Да, — подтвердила Сага, — мы так и подумали.
— Но это запрещено, это… это же самое настоящее государственное преступление, нарушение международных законов. Это преступление против человечества…
Пенелопа снова, уже в который раз, замолчала.
— Так вот почему все это произошло, — тихо сказала она наконец. — Вовсе не потому, что Бьёрн пытался кого-то шантажировать.
— Из-за его шантажа эти четверо просто узнали, что существует фотография, которая разоблачает их.
— Я подозревала, что эта фотография кое для кого неудобна. Но не думала, что настолько, — проговорила Пенелопа.
