— Эй, — произнесла она, захлопнув за собой дверь. — Мне с вами можно?
Дэниел бросил на нее взгляд через плечо.
— Мне казалось, мы сошлись на том, что ты едешь с Рафом и Джастином.
— Шутишь? Когда они в таком настроении? Все равно что ехать в одной тачке со Сталиным и Пол Потом. Да что там, по сравнению с ними эта парочка отдыхает!
Неожиданно Дэниел улыбнулся ей — настоящей теплой улыбкой.
— Пусть себе дуются, если хотят. Может, ты и права: провести час-другой вместе в одной тачке им явно не помешает.
— Похоже на то, — произнесла Эбби, правда, с сомнением в голосе. — Потому что они или приедут, или придушат друг друга.
Она достала из сумочки раскладную щетку для волос и повела атаку на свои локоны. Перед нами Джастин раздраженным рывком снялся с места и покатил по подъездной дорожке — вернее, полетел сломя голову.
Дэниел протянул через плечо руку ладонью вверх. Жест предназначался Эбби. При этом он не смотрел ни на нее, ни на меня. Его взгляд был устремлен вперед, сквозь ветровое стекло, на вишневые деревья в саду. Эбби опустила щетку, положила свою руку в ладонь Дэниела и сжала. И не отпускала до тех самых пор, пока Дэниел со вздохом не нажал на газ. Мы тронулись с места.
Глава 22
Фрэнк, гад ползучий, бросил меня томиться в комнате для допросов. (К вам сейчас кто-нибудь подойдет, мисс Мэдисон.) Причем на целых два часа. Если уж на то пошло, сама комната для допросов была не из лучших — ни охладителя воды, ни удобных кресел. Иными словами, затрапезная, обшарпанная комнатенка, мало чем отличающаяся от камеры предварительного заключения. В таких допрашиваемые обычно начинают жутко нервничать. Что безотказно сработало и на сей раз. Буквально каждую минуту я подскакивала как ужаленная. Ведь Фрэнк в это время мог отмочить что угодно. Ему ничего не стоило разнести к чертовой матери мою легенду — например рассказать остальным про «мою» беременность или о том, что нам известно про Неда, — да что угодно!
Я понимала, что нервы мои сдают и что именно этого поганец Фрэнк и добивался: чтобы я ощутила себя подозреваемой. Я готова была прибить его на месте. Я даже не могла сказать в камеру, что думаю по этому поводу, потому что знала: за мной наверняка кто-то наблюдает. Фрэнк явно ждал, что я вот-вот взорвусь.
Я поменяла стул. Фрэнк нарочно посадил меня на колченогий, у которого на одной ножке отсутствовал колпачок. На такие специально сажали подозреваемых, чтобы те нервничали. Меня так и подмывало заорать в камеру: «Я здесь работала, ты, идиот, это мое жизненное пространство, мой газон, так что не пытайся меня достать». Я нашарила в кармане жакета шариковую ручку и позабавилась тем, что причудливыми буквами вывела на стене: «Здесь была Лекси». Правда, это не привлекло внимания. Впрочем, чему удивляться — стены здесь и без того исписаны каракулями. Тут и имена, и рисунки, и анатомические малопонятные намеки. Пару имен я узнала.
Боже, как все это было мне ненавистно! Сколько раз мне приходилось бывать в этой комнате, сколько раз мы с Робом обрабатывали здесь подозреваемых при помощи нашей безупречной, прямо-таки телепатической согласованности действий — как те два охотника, что кругами ходят вокруг зверя, выжидая нужный момент. Оказавшись здесь одна, я поймала себя на странном ощущении — будто кто-то вытащил из меня все жизненно важные органы и я вот-вот рухну от образовавшейся внутри меня пустоты. В конце концов я вогнала ручку в стену с такой силой, что у нее отломался кончик. Остаток через всю комнату швырнула прямо в камеру. Стекло треснуло, но это отнюдь не прибавило мне хорошего настроения.
К моменту, когда Фрэнк решил вновь почтить меня своим присутствием, я была уже готова лопнуть от злости.
— Ну и ну, — произнес он, отключая камеру. — Кто бы мог предположить, что мы встретимся здесь? Присаживайся.
Я осталась стоять.
— Знаешь, кончай свои долбаные игры!
Фрэнк недоуменно выгнул брови.
— Вообще-то я допрашиваю подозреваемых. А что, разве я должен просить у тебя разрешения?
— Ты должен был поговорить со мной, прежде чем подставлять мою голову под удар. Извини, Фрэнк, я там не в бирюльки играла, работала. А из-за тебя могло полететь псу под хвост все, что я пытаюсь сделать.
— Работала? Вот как, значит, это теперь называется?
— Я делала то, ради чего меня туда послали, и в конце концов что-то нащупала. Так какого черта ты начал совать мне палки в колеса?
Фрэнк прислонился к стене и сложил на груди руки.
— Если ты намерена жульничать, Кэсси, то и я имею на это право. Знаешь, часами просиживать на том конце микрофона та еще работенка.
Дело в том, что мне было доподлинно известно: Фрэнк не жульничает, по крайней мере не взаправду. Поставить — вернее, посадить — меня в угол, чтобы я подумала о том, что я наделала — это одно. Понимаю, он рвал и метал — причем небезосновательно. Его так и подмывало всыпать мне по первое число. Я знала: если в ближайшую пару минут не придумаю чего-то такого, что меня бы спасло, гореть мне на следующий день ярким пламенем. Правда, он никогда, даже выйдя из себя от злости, не допустит ничего такого, что поставило бы под удар расследование. И ничто не мешало мне этим воспользоваться. А Фрэнк пусть злится, если ему так нравится.
— Отлично, — сказала я, переводя дыхание, и пробежала пальцами по волосам. — Я это заслужила. И что теперь?
Фрэнк рассмеялся коротким, лающим смешком.
— Давай, киска, не будем говорить о том, что ты заслужила, а что нет. Уж поверь мне.
— Можешь не объяснять, — сказала я. — Как-нибудь в другой раз я дам тебе возможность высказать мне все, что ты обо мне думаешь, но только не сегодня. Кстати, а что ты делаешь с остальными?
— А что я могу с ними делать? — пожал он плечами.
— Иными словами, ничего нового ты не узнал.
— Ты так считаешь?
— Представь себе. Потому что знаю их как свои пять пальцев. Ты можешь пытаться вытащить из них признание хоть до скончания века, и все равно ничего не добьешься.
— Что ж, может, и так, — согласился он как ни в чем не бывало. — Придется подождать, а вдруг? Думаю, я еще поживу пару годков.
— Да ладно тебе. Ведь кто, как не ты, сам сказал в самом начале: эти четверо держатся заодно словно склеенные. Пытаться давить на них — дохлый номер. Иначе почему тебе понадобилось внедрять меня в их ряды? — Уклончивый кивок. — Ты лучше меня знаешь, что ничего из них не вытянуть. Тебе просто хочется слегка их припугнуть, верно я говорю? Тогда давай делать это вместе. Знаю, ты на меня злишься, но давай отложим разговор на завтра. А пока мы с тобой на одной стороне.
Одна бровь удивленно поползла вверх.
— Вот как?
— Представь себе, что да. Вдвоем мы с тобой можем припугнуть их куда эффективнее, нежели в одиночку.
