Меня качало. Кевин попытался подпереть меня плечом, но я стряхнул обоих, с размаху приперся к стене и закрыл лицо руками. Под веками вспыхивали миллионы искр.
— А должен был знать, — пробормотал я. — Должен был знать, черт возьми.
Какое-то время никто ничего не говорил. Кевин и Джеки переглядывались и пытались о чем-то договориться, семафоря бровями.
— В общем, не знаю, как вы двое, а я уже сиськи отморозила, — заявила Джеки. — Пойду заберу пальто.
— И мое тоже возьми, — сказал Кевин.
— Хорошо. Только не уходите никуда. Ладно, Фрэнсис?
Она осторожно ущипнула меня за локоть. Я не отреагировал. Джеки вздохнула, и каблучки зацокали по асфальту к пабу.
— Драный чертов скотский день! — заорал я.
Кевин оперся о стену рядом со мной, чуть посапывая от холода.
— Ну, вроде бы неправда, что именно Джеки виновата, — заметил он.
— Это я учту, Кев. Впрочем, вот в эту минуту мне глубоко накласть.
Переулок вонял дерьмом и мочой. Где-то неподалеку два парня орали друг на друга, слов было не разобрать, только хриплый бессмысленный шум. Кевин прислонился к стене.
— Одно только хорошо, — сказал он. — Я рад, что ты приехал. Ну то есть, конечно, я не про Рози и все это… ну, понимаешь. Хорошо, что мы снова увиделись.
— Мне бы обрадоваться, но не получается.
— Знаешь, для меня семья что-то значит, — заявил Кевин. — И всегда значила. Я не стал говорить, что готов отдать жизнь — ну, как Шай. Не люблю, что он указывает мне, как думать.
— А кто любит? — Я убрал руки от лица и на пару дюймов отодвинул голову от стены — проверить, не стал ли мир стабильнее. Сильного крена не ощущалось.
— В детстве было проще, — вздохнул Кевин.
— Что-то не припоминаю.
— Да Господи, я не говорю — просто, но… правда, ведь? Мы хотя бы знали, что положено делать, даже если иногда было совсем в лом. Понимаешь, я скучаю по тем временам.
— Кевин, дружище, скажу тебе честно, вот ни капельки не понимаю.
Кевин взглянул на меня. Холодный ветер и выпивка сделали его румяным и сонным; чуть дрожащий, с модной, уже растрепанной стрижкой, он был похож на мальчика со старинной рождественской открытки.
— Ага, — сказал он со вздохом. — Ладно. Не важно.
Я осторожно отделился от стены, придерживаясь на всякий случай рукой — колени держали.
— Ни к чему Джеки тут бродить одной. Иди найди ее, — попросил я Кевина.
— А ты не… — Он растерянно заморгал. — Ты подождешь нас, да? Я мигом.
— Нет.
— А… — Кевин смотрел нерешительно. — А что насчет, допустим, завтра?
— А что завтра?
— Ты останешься?
— Сомневаюсь.
— А тогда… ну, когда-нибудь?
Он был такой молоденький и потерянный, умереть просто.
— Ищи Джеки. — Я поймал равновесие и зашагал.
Через несколько мгновений Кевин нерешительно пошел прочь.
8
Несколько часов я продремал в машине — таксисты от пьяных шарахались, а в дверь родного дома стучать не хотелось. Я проснулся с ощущением, словно во рту кошки нагадили, и минут двадцать разминал затекшую шею.
Холодным хмурым утром сырость пронизывала до костей. Мокрые и пустые улицы сверкали, колокола звонили к утренней мессе, и до меня никому не было дела. Я набрел на унылое кафе, набитое унылыми восточноевропейцами, и заказал питательный завтрак: непропеченные оладьи, горсть аспирина и ведро кофе. Несколько придя в себя, я поехал домой, швырнул в стиральную машину одежду, которую не снимал с самого утра пятницы, швырнул самого себя под горячий душ и задумался, что делать дальше.
Дело, вернее, мое в нем участие, завершилось окончательно и бесповоротно. Пусть Снайпер его расследует. Он даже в лучшие времена оставался занудным кретином, но сейчас его страсть побеждать была мне на руку: рано или поздно добьемся правосудия для Рози. Он будет держать меня в курсе главных событий — вряд ли из альтруизма, но мне плевать. Меньше чем за полтора дня я вдоволь нахлебался моей семейки, так что хватит еще на двадцать два года. Этим утром, стоя под душем, я бы поспорил с самим дьяволом, что ни за что на свете не появлюсь на Фейтфул-плейс.
Оставалось подчистить кое-какие мелочи и со спокойной совестью зашвырнуть все в тот круг ада, откуда оно явилось. На мой взгляд, «осознание утраты» — это вонючая куча дерьма среднего класса, придуманная, чтобы оплачивать «ягуары» мозгососов. Все равно: необходимо убедиться, что в подвале обнаружили именно Рози, необходимо выяснить, как она умерла, необходимо знать, нашел ли Снайпер со своими ребятами хоть намек — куда она шла в ту ночь, когда ее кто-то остановил. Всю свою сознательную жизнь я пытался залечить шрам в форме отсутствия Рози Дейли. Надежда избавиться от огромного рубца сделала меня легкомысленным и нервным и в результате довела до такого непотребного уродства, как пьянка с братьями и сестрами — от одной мысли о таком еще пару дней назад я бы с визгом в горы сбежал. Пора взять себя в руки, пока я не учудил чего-нибудь похлеще, что кончится ампутацией.
Я переоделся, вышел на балкон, закурил и набрал номер Снайпера.
— Фрэнк, чем могу помочь? — поинтересовался он с напускной вежливостью. Судя по всему, позвонил я не вовремя.
— Я знаю, ты занят, Снайпер, — с не менее напускной робостью начал я. — Будь другом, сделай одолжение…
— Я бы рад, старина, но у меня тут…
Старина?
— Да, я прямо к делу, — ответил я. — Мой любимый сотрудник Йейтс — знаешь его?..
— Встречались.
— Правда, забавный? Мы вчера посидели немного, я рассказал ему эту историю, так он меня заклевал. Коротко говоря — и оставляя в стороне смертельную обиду оттого, что мой коллега усомнился в моей сексуальной притягательности, — я поставил сотню на то, что Рози вовсе не собиралась меня бортануть. Если у тебя есть что-то в мою пользу — выигрыш пополам.
Йейтс выглядит так, словно грызет кирпичи на завтрак, он не слишком общителен; Снайпер не сможет проверить.
— Информация о ходе расследования является конфиденциальной, — строго напомнил Снайпер.
— Я же не собираюсь продавать ее в «Дейли стар». Йейтс такой же коп, как мы с тобой, только крупнее и уродливее.
— Коп не из моей группы. Как и ты.
— Брось, Снайпер. Хотя бы скажи, была ли это именно Рози в подвале. Если это склад трупов викторианской эпохи, отдам Йейтсу его бабки и умолкну.
— Фрэнк! — Снайпер добавил в голос сочувствия. — Я понимаю, тебе непросто, приятель. Но помнишь, о чем мы говорили?
— Как сейчас. Суть в том, что ты не хотел, чтобы я болтался под ногами. Так ведь речь идет о единовременной сделке, Снайпер. Ответь мне на малюсенький вопросик — и я отстану. А потом в честь завершения дела выставлю тебе кружечку.
