— Иди уже, — сказал я.
— Ну ладно. Значит, все хорошо, да?
— Хорошо?
— Ага. Я тоже тебя люблю. Значит, мы что-нибудь придумаем. Правда?
Я не мог произнести ни слова и не знал, что делать, — только с силой прижал Рози к себе. Старик, выгуливающий собаку, с трудом обошел нас и пробормотал что-то про возмутительные безобразия, но я не мог шевельнуться, даже если бы захотел. Рози с силой уткнулась лицом в мою шею; ее ресницы щекотали мне кожу, а потом шее стало мокро.
— Мы придумаем, — сказал я в теплые волосы Рози; я точно знал, что говорю правду — ведь мы вытащили козырную карту, джокера, который побивает все остальное. — Мы что-нибудь придумаем.
Мы отправились домой, нагулявшись и наговорившись вдосталь, начинать тщательный, сложный процесс убеждения Фейтфул-плейс в том, что между нами все кончено. Той же ночью, наплевав на уговор мудро выждать какое-то время, мы встретились в номере шестнадцатом. На время нам было наплевать. Мы лежали, обнявшись, на скрипучих половицах, и Рози завернула нас — грудь к груди — в мягкое синее одеяло, которое всегда носила с собой; и той ночью она не говорила мне «остановись».
Память о том вечере не давала мне даже предположить, что Рози может умереть. Ее пылкая ярость, наверняка заметная на всю Вселенную, как вспышка сверхновой, могла залить ярким светом все рождественские елки. И после такого уйти в никуда, исчезнуть насовсем представлялось немыслимым.
Дэнни Спичечник спалит велосипедный магазин и аккуратно устроит так, что все улики недвусмысленно укажут на Шая, стоит мне только вежливо попросить. С другой стороны, есть ребята, рядом с которыми Дэнни — слабак; они прекрасно справятся с задачей, гарантируя именно тот уровень болевых ощущений, который я закажу, — и ни кусочка Шая больше никто не увидит.
Проблема состояла в том, что меня не устраивали ни Дэнни Спичечник, ни зубодробительная бригада, ни кто-то еще. Снайпер пусть себе забавляется: хочет он представить Кевина главным злодеем — на здоровье. Оливия права, никакие слова Кевину уже не повредят; правосудие откатилось в самый конец моего списка рождественских пожеланий. Все, что мне нужно, — Шай. Глядя через Лиффи, я видел Шая в его окне, где-то в путанице огней, — он курил, глядел через реку и ждал, что я приду за ним. Никогда, ни одной девушки — даже Рози — я не жаждал так, как жаждал его.
Днем в пятницу я отправил сообщение Стивену: «В то же время, на том же месте». Шел дождь, слякотный, пронизывающий насквозь и холодящий до костей; усталые посетители «Космо» пересчитывали сумки с подарками и верили, что, просидев подольше, смогут согреться. Сегодня я заказал только кофе, понимая, что много времени не потребуется.
Стивен недоумевал, что мы тут делаем, но вежливость не позволяла ему задавать вопросы.
— Записи телефонных разговоров Кевина еще не получены, — сказал он.
— Да я и не ждал. Когда завершается расследование?
— Скорее всего во вторник. Детектив Кеннеди говорит… то есть он полагает, что у нас достаточно улик, чтобы оформить дело. Теперь мы только приводим в порядок бумаги.
— Похоже, ты слышал о милой Имельде Тирни, — заметил я.
— Ага. Слышал.
— Детектив Кеннеди считает, что ее рассказ — последняя деталь головоломки, самая главная, и теперь можно все заворачивать в подарочную упаковку, обвязывать ленточками и отправлять прокурору. Я прав?
— Ну, примерно так.
— А ты что думаешь?
Стивен почесал макушку, оставив торчащие хохолки.
— Исходя из того, что говорит детектив Кеннеди, по-моему, Имельда Тирни имеет на вас большой зуб.
— Да уж, сейчас я не вхожу в число ее любимчиков.
— Вы с ней знакомы с детства. Как по-вашему, она может выдумать подобное, если ее разозлить?
— В одно мгновение. Считай меня предвзятым.
— Пусть даже так, все равно остается прежняя проблема с отпечатками пальцев, — задумчиво произнес Стивен. — Пока Имельда Тирни не объяснит, почему кто-то протер записку, отпечатки перевешивают ее рассказ — с моей точки зрения. Люди лгут; улики — нет.
Мальчик стоил десяти Снайперов и одного меня в придачу.
— Мне нравится твой подход, детектив. К сожалению, с уверенностью могу сказать, что Снайпер Кеннеди не начнет так думать в обозримом будущем.
— А если мы предложим ему альтернативную версию, такую, которую он не сможет проигнорировать? — Стивен все еще лукаво говорил «мы», как подросток в разговоре со своей первой подружкой. Работа со мной много для него значила. — На этом я и сосредоточился. Я долго обдумывал это дело, искал, что мы пропустили, — и вчера вечером меня осенило.
— Да ну?
Стивен глубоко вздохнул: к этому моменту он тщательно подготовился и намеревался произвести на меня впечатление.
— До сих пор все оставили без внимания то, что тело Рози Дейли спрятали. Мы пытались осмыслить, почему его спрятали в номере шестнадцатом, но не тот факт, что его вообще спрятали. Вот я и подумал: это о чем-то говорит. Все согласились, что это выглядит как незапланированное преступление, мол, убийца вспылил, вышел из себя…
— Похоже на то.
— Тогда у него голова должна была кругом пойти, когда он увидел, что наделал. Я бы просто дал деру из этого дома. А наш убийца — нет. Он взял себя в руки, нашел подходящее место, спрятал тело под тяжелой бетонной плитой… Это отняло и время, и силы — и немало. Он хотел спрятать тело во что бы то ни стало. Зачем? Почему не оставить его на месте, чтобы кто-нибудь наткнулся утром?
Да, малыш всех нас еще построит.
— Ну и почему? — поинтересовался я.
Стивен навис над столом, упершись в меня взглядом, захваченный своей версией.
— По-моему, он знал, что кто-то сможет связать его с Рози или с номером шестнадцатым. И наверняка свяжет. Если бы тело нашли на следующий день, этот некто сказал бы: «Погодите, я видел, как такой-то шел в номер шестнадцатый вчера вечером» или «Кажется, такой-то собирался встретиться с Рози Дейли». Убийца не мог допустить, чтобы тело обнаружили.
— Это прямо-таки обо мне.
— Так что нам нужно найти эту связь. Мы не принимаем историю Имельды, но у кого-то есть другая история — очень похожая, только правдивая. Может, они уже и думать про это забыли, потому что никогда не придавали значения, но если встряхнуть их память… Я бы сначала опросил самых близких Рози — сестру, лучших подруг — и тех, кто жил тогда на четной стороне Фейтфул-плейс. В ваших показаниях вы отметили, что слышали, как кто-то проходил по тем дворам; его могли видеть в заднее окно.
Еще несколько дней работы в этом направлении — и он что-нибудь нароет. Стивен светился такой надеждой, что мне ужасно не хотелось осаживать беднягу — это как ударить щенка ретривера, который принес тебе любимую резиновую игрушку, — но другого выхода не было.
