Ночной воздух был холодным; он нес с собой пряные запахи Кару, к которым примешивался запах травы, которую он приминал сапогами. Тело налилось свинцовой тяжестью от усталости после последних пятидесяти-шестидесяти километров; глаза горели, в них как будто песку насыпали. Ему хотелось пить и спать.
Да уж, ему больше не двадцать лет. Тобела понимал, что продолжает существовать только на адреналине, но его уровень спадал. Следующие несколько часов до рассвета будут самыми трудными. Он шагал быстро, чтобы восстановить кровообращение; теперь сапоги ритмично хрустели по гравию. Приблизились огни справа, от автозаправочной станции, и слева — от полицейского участка. Там не было движения, не было признаков жизни, никакого блокпоста или признаков облавы. Может, заправщик из Лайнсбурга ничего им не сказал? Тобела подумал, что он теперь его должник. Так трудно понять людей, как бы странно они себя ни вели. Почему заправщик, к примеру, не сказал ему, что будет держать язык за зубами? Зачем заставил его волноваться? Может, он до сих пор думает, донести на него или нет, и ни на что не может решиться?
Он вошел в здание автозаправки. Судя по вывеске, кафе работало круглосуточно. За прилавком сидела чернокожая женщина; она крепко спала. Подбородок уперся в грудь, рот полуоткрыт. Тобела вынул из холодильника две банки кока-колы, взял с полки несколько шоколадных батончиков. За спиной продавщицы на стене он увидел полочку с картами местности.
Тобела кашлянул. Продавщица открыла глаза.
— Извини, сестра, — негромко проговорил он, сочувственно улыбаясь.
— Я что, заснула? — смущенно спросила та.
— Да так, вздремнула немножко.
— Который час?
— Начало четвертого.
Продавщица взяла газировку и шоколадки, выбила чек. Тобела попросил автомобильный атлас.
— Что, заблудился?
— Нет, сестра, мы ищем короткий путь.
— Отсюда? Отсюда коротких путей нет. — Тем не менее продавщица сняла с полки атлас и положила его в пакет вместе с остальными покупками.
Тобела расплатился и вышел.
— Счастливого пути! — крикнула ему вслед продавщица и снова откинулась на спинку стула.
Отойдя немного подальше, он оглянулся. Голова женщины снова упала на грудь. Интересно, запомнит ли она его приход, если кто-то начнет ее расспрашивать.
На полпути к мотоциклу он вскрыл банку кока-колы и стал жадно пить. В носу защипало от газа. Он глотнул еще. Сахар пойдет ему на пользу. Он опустошил банку, развернул шоколадный батончик, откусил половину. Мимо по шоссе пролетел белый «мерседес», на некоторое время ослепив его. Тобела сунул пустую банку и обертку назад, в пакет.
Надо как следует изучить карту местности. Жаль, фонаря нет. Луна светила уже не так ярко; она почти скрылась на западе. Надо было купить фонарик.
А может, лунного света и хватит. Он сошел с дороги, побрел напрямик, через саванну, впервые вспомнив о том, что здесь водятся гадюки. Сейчас холодно, вряд ли они активны. Дойдя до мотоцикла, вынул из пакета атлас.
Дорожная сеть походила на огромную паутину. Какой путь выбрать? В слабом свете луны все дороги казались призрачными. Он напрягал зрение; от его головы на атлас падала тень, вынудив его приблизить лицо к самой странице. Наконец он нашел нужную.
Здесь одна дорога. От Лиу-Гамка до Фрейзербурга.
Зачем ему Фрейзербург?
К тому же дорога слишком забирает к западу, то есть не туда, куда ему нужно. Ему нужно на север.
От Бофорт-Уэста были еще две дороги. Они змеились, словно две тонкие нити, на восток, к Абердину, и на северо-северо-запад — к Локстону. Может быть, это как раз то, что нужно. Тобела перевернул страницу и посмотрел, куда ведет вторая дорога. Локстон, Карнарвон, Приска. Нет, не годится. Слишком далеко уходит на запад.
Вернувшись назад, он прочертил пальцем маршрут по шоссе № 1. После Трех Сестер дорога раздваивалась. Можно ехать либо в Блумфонтейн, либо в Кимберли. Пролистав атлас, Тобела отследил путь до Кимберли. Уже что-то. Гораздо больше вариантов.
«В шахматах противник ищет некие модели игры. Дайте ему такую модель. А потом измените ее!»
— Мы изменим модель у Трех Сестер, герр обергруппенфюрер, — тихо проговорил Тобела.
В Бофорт-Уэсте надо будет заправиться. Залить полный бак. Он спросит, далеко ли до Блумфонтейна, какая дальше дорога. Если повезет, его преследователи узнают об этом. А он у Трех Сестер повернет на Кимберли.
Тобела вытащил вторую банку кока-колы.
В «великой сухой земле» Кару, как называют ее аборигены, шел дождь. Приближалась гроза; она грохотала и плевалась дождем над равнинами, словно огромный первобытный хищник, видимый в ночном небе лишь при вспышках молний, принимавших причудливые очертания. И вот грозовой фронт подошел к ним вплотную, и начался настоящий африканский ливень — расточительный и безжалостный.
Капитан Тигр Мазибуко выругался, угодив в лужу по щиколотку. Ему то и дело приходилось вытирать лицо. Дождь шел стеной; постоянно гремел гром.
Он потратил много времени на изучение карт в машине автоинспектора. Им придется перекрыть по меньшей мере две второстепенные дороги. На полпути между их блокпостом и Бофорт-Уэстом одна дорога сворачивала к востоку, на Нелспрёйт, другая находилась ближе и ответвлялась на запад, к Вагенарскраалю. Хотя беглец вряд ли знаком с местностью, он вполне может проехать по любой из двух дорог. А у них не хватает ни людей, ни машин. Выход один: привлечь четверых бойцов ОБР. Полицейские подбросят до места, хотя и оттягивать силы от их блокпоста не хочется. Патрулировать придется парами. Они будут пешком, а беглец — на мотоцикле. При такой погоде видимость ужасная. Одним словом, положение аховое. Хотя ему не привыкать, все так типично. Отсталость, всеобщая отсталость! В американцах может не нравиться многое, но, будь на их месте, скажем, команда ФБР по спасению заложников, у них были бы и полноприводные автомобили, и БТР, и вертолеты. Мазибуко знал это точно, потому что четыре месяца провел в Куантико (Вирджиния), в Учебном центре морской пехоты: он все видел собственными глазами. Но в Африке все не так, все по-другому; мы по уши в дерьме! Месим грязь или сидим в старом пикапчике, а операцию вынуждены проводить в компании насмерть перепуганного автоинспектора и двух буров, которые боятся намочить фуражки. И все ради какого-то паршивого придурка на мотоцикле. Господи, неужели он не мог выбрать более достойный способ передвижения? В Африке все отсталые и тупые, даже бедовые парни.
Мазибуко погрозил небу кулаком; на секунду небо словно застыло. Он заорал, изливая отчаяние и досаду, но его крик заглушил гром.
Он сунул голову в палатку. Четверо бойцов онемели от удивления.
— Придется послать вас вперед, — сказал он спокойно, полностью овладев собой.
Поздний час начинал сказываться на работе оперативного штаба; люди были сонные, вялые.
