— Да, сэр.
— Янина, вы считаете, что поступили правильно?
— Да, сэр.
— Я тоже так считаю.
— Спасибо, сэр.
— Не нужно меня благодарить. Именно такого поведения я от вас ожидаю. Именно этому я вас учил. Никому не доверяйте.
Она улыбнулась. В самом деле, так и было.
— А теперь вы решили, что можно ввести меня в курс дела?
— По-моему, вам необходимо узнать о Джонни Клейнтьесе.
— Тогда рассказывайте.
Янина Менц ненадолго задумалась, собираясь с мыслями. История Инкукулеко началась в восьмидесятых годах. Тогда поползли слухи, будто контрразведка внедрила в руководство АНК своего агента, чтобы разорвать союз между коса и зулусами. Однако слухи упорно продолжали курсировать и после 1992 года, особенно после «актов устрашения» в провинции Квазулу-Натал. Поговаривали о «третьей силе». А после выборов 1994 года вообще возникло чувство, будто ЦРУ слишком хорошо информировано.
Она постучала пальцами по лежащей перед ней папке:
— В ходе беседы Измаил Мохаммед утверждает, что Инкукулеко — руководящий сотрудник одной из спецслужб. Он говорит, что у него есть доказательство того, что Инкукулеко работает на ЦРУ. Уже много лет.
— Что за доказательство?
— У него не одно большое доказательство, а много мелких. Вы знаете, что исламские экстремисты Кейптауна поддерживают связи с Каддафи, Арафатом и бен Ладеном. Они нарочно подбрасывают нам дезинформацию и наблюдают за ходом развития событий на Ближнем Востоке. По словам Мохаммеда, в этом сомневаться не приходится.
— И мы должны прийти к выводу, будто они решили убрать Инкукулеко, выдав его нам.
— Сэр, мы по меньшей мере должны рассмотреть такую возможность.
Директор медленно погладил галстук, как если бы убирал на нем невидимые морщинки.
— Кажется, начинаю понимать. Вы призвали пенсионера Джонни Клейнтьеса обратно в строй.
— Да, сэр. Мне нужен был надежный человек. И притом такой, кто имел бы доступ к важным сведениям.
— Это вы послали его в американское консульство?
— Да, сэр.
— Он должен был сказать им, что у него есть данные, которые он хочет продать. И будь я на вашем месте, я бы посоветовал Джонни сказать, что побудительным мотивом для его поступка стали события одиннадцатого сентября. Что-то вроде «не могу больше сидеть в стороне и допускать, что гибнут невинные люди, в то время как я обладаю сведениями, которые могут вам помочь».
— Что-то в этом роде.
— А имя Инкукулеко должно было всплыть лишь напоследок, как бы между прочим, случайно?
Янина Менц кивнула:
— Намекнуть им, что нам все известно.
— Умно, Янина!
— Очевидно, недостаточно умно, сэр. Последние события могут обернуться против нас.
— Попробую угадать. У вас было несколько имен, с которыми вы хотели поэкспериментировать. Несколько возможных Инкукулеко… Вы хотели проверить их реакцию.
— Три имени. И много безвредной информации. Если бы американцы сказали, что наши данные — чушь, мы бы поняли, что ни один из трех подозреваемых Инкукулеко не является. Если они согласятся заплатить, будет ясно, что мы попали в яблочко.
— Одно из трех имен было мое.
— Да, сэр. После того как Джонни наведался в консульство, ЦРУ отреагировало так, как мы и ожидали. Они велели Джонни больше не вступать с ними в непосредственный контакт, предупредили, что здание консульства прослушивается. «Не звоните нам, мы сами вас найдем». Я поставила его телефон на прослушку. Неделю назад люди из ЦРУ позвонили Джонни и назначили ему встречу в сквере у Музея искусств. Там они попросили его привезти им данные в Лусаку.
— Что пошло не так, Янина?
— Сэр, мы считаем, что Джонни решил подстраховаться. Проявил инициативу, так сказать. По нашему мнению, внешний жесткий диск, который он туда повез, оказался пустым. Или заполненным бессмысленными данными.
— Джонни Клейнтьес, — с тоской в голосе вздохнул директор. — Янина, по-моему, он не полностью доверял вам.
— Возможно. Мне пришлось долго уламывать его, прежде чем он согласился помочь. Три имени…
— Он знает все три.
— Да, сэр.
— Но не верит, что кто-либо из трех является Инкукулеко.
— Совершенно верно.
— Как это похоже на Джонни! Наверняка сначала ему захотелось проверить информацию. Но оставить себе путь к отступлению, если янки возьмутся за него всерьез.
— Подозреваю, что подлинный диск — в руках Тобелы Мпайипели.
— Тот, который подготовили вы.
— Да, сэр.
— И вы не хотите, чтобы эти данные попали в Лусаку.
— Я думала, мы задержим Мпайипели в аэропорту. Намеревалась послать диск с кем-то из моих людей. Я по-прежнему склоняюсь к этому плану.
— Овладеть ситуацией.
Она кивнула:
— Овладеть ситуацией.
Директор выдвинул ящик письменного стола.
— Я тоже должен кое в чем вам признаться, — сказал он, доставая из ящика цветную фотографию и протягивая Янине.
Она осторожно взяла старый, выцветший снимок за уголки. Видимо, директора снимали лет двадцать назад — он был еще совсем молодой. Его рука лежала на плече молодого чернокожего парня, высокого и широкоплечего, гибкого, мускулистого, с правильными чертами лица, решительными ртом и подбородком. За ними виднелся военный джип.
— Дар-эс-Салам, — пояснил директор. — Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый.
— Не понимаю, сэр.
— Второй человек на снимке — Тобела Мпайипели. Он был моим другом. — Рот маленького зулуса дернулся в улыбке.
По спине Янины Менц пробежал холодок.
— Так вот почему вы приказали задействовать отряд быстрого реагирования!
Директор смотрел в потолок — мысли его блуждали в другом времени. Она терпеливо ждала.
— Этот человек не знает жалости. Специфический тип… Когда он вступил в наши ряды, ему было всего семнадцать. Но его заметили с самого начала. В то время, как остальные проходили общевойсковую подготовку в Танзании и Анголе, его в группе немногих избранных отправили в Советский Союз и ГДР. Сначала в него влюбился КГБ; нам регулярно сообщали о его успехах. Потом его подобрали немцы. Они знали…
— Так вот почему мы не могли найти никаких сведений о нем!
— В нем они нашли воплощение своей мечты. Преданный делу, умный, сильный — в том числе и сильный духом. Вскоре… Он здорово стрелял, ах, как Крошка стрелял…
— Крошка?
Директор усмехнулся:
