А что, такое вполне возможно.
Но, если они правы, значит, конкуренты их опередили. Опубликовали настоящую сенсацию.
Она снова взглянула на газетную полосу и увидела еще одну колонку по теме, под фотографией человека, стоящего рядом с мотоциклом.
«Янина Критцингер, заведующая автоотделом.
По данным ведущего немецкого журнала „Моторрад“, на прошлогодних испытаниях в знаменитом альпийском высокоскоростном пробеге этот мотоцикл вызвал настоящую сенсацию, побив такие легендарные спортивные модели, как „Кавасаки ZX-6R“, „Сузуки SV650 S“, „Триумф Спринт ST“ и даже „Ямаха YZF-R1“.
Но БМВ R 1150 GS ни в коем случае не спортивный мотоцикл. Откровенно говоря, он лучше других продается в собственном классе или, если хотите, собственной нише — так называемые эндуро, то есть мотоциклы многоцелевого назначения, которые одинаково хорошо ведут себя и на разбитой грунтовой дороге, и на скоростном шоссе.
Поскольку аббревиатура GS расшифровывается как Gelände/Strasse, то есть буквально „бездорожье/улица“, то в класс „эндуро“ можно включить и мотоциклы „триумф“, „хонда“ и „сузуки“…»
Остальное Аллисон просмотрела лишь бегло, ей не терпелось поскорее перейти к анонсированным статьям на второй полосе: «„Мотоциклист — психопат“, — утверждает бригадир»; «„Мпайипели меня изуродовал“, — утверждает перевоспитавшийся преступник», а также «Побоище в Кимберли: рукопашная драка байкерских банд». Тут в спальне зазвонил мобильник, и она отшвырнула газету. Неужели он? Господи, только бы он!
— Аллисон, мне звонит какой-то тип, который утверждает, что вчера ночью он спас мальчика. Можно дать ему твой номер?
На тарелке перед Тобелой лежали сосиски, яичница, жареные помидоры, бекон, фасоль в томатном соусе и жареные грибы. На накрахмаленной белой скатерти стоял дымящийся кофейник с черным горячим горьким кофе. Он ел торопливо и жадно.
Он проспал; проснулся только без двадцати семь. Раны мучительно болели, ноги были ватные, руки еще дрожали, но дрожь можно было унять — словно заглушить мотор, который работает вхолостую. Тобела не спеша принял душ, внимательно осмотрел запекшуюся кровь, сделал себе перевязку, принял всего одну таблетку обезболивающего, оделся и спустился завтракать.
В ресторане под потолком, на металлическом кронштейне, висел телевизор. CNN сообщал о ценах на акции и очередном словесном ляпе Джорджа Буша на переговорах с китайцами, а также о Европейском сообществе, которое предотвратило еще одно слияние корпораций. Потом диктор произнес: «Южная Африка», и Тобела, вскинув голову, увидел на экране фотографию мотоцикла. Он похолодел. Поскольку с его места ничего не было слышно, он подошел к самому телевизору.
«…гражданская жена и ее сын пропали без вести. Мпайипели до сих пор не пойман. Другие африканские новости: после введения нового закона о средствах массовой информации полиция Зимбабве арестовала еще одного иностранного журналиста, на сей раз им стал корреспондент „Гардиан“ Саймон Иглтон…»
Пропали без вести?
Что значит «пропали без вести», черт побери?!
Капитан Тигр Мазибуко ел, не выходя из машины. Он остановился в двухстах метрах южнее моста через Замбези. На коленях у него лежал безвкусный гамбургер; он пил «фанту» из банки. Ему очень хотелось почистить зубы и пару часов поспать, но сейчас он хотя бы был уверен, что проклятый пес здесь еще не проезжал.
Он расспрашивал о нем на всех автозаправочных станциях в Махалапье, Палапье, Фрэнсистауне, Мосетсе, Нате и Касане. Нет, мотоцикл не проезжал. Все заправщики, которых он осторожно расталкивал и будил, качали головой. На той неделе — да, было несколько мотоциклов. Два-три англичанина, но они направлялись на юг, в Йоханнесбург. А сегодня никого не было.
Значит, нужно ждать. Пересохший рот потерпит без зубной пасты, красные глаза обойдутся без целительной воды, усталое тело обойдется без горячего душа.
Поев, он отпер багажник, поднял запаску, отвинтил гайку-барашек и достал из запаски разобранную на части винтовку.
Он перенес детали винтовки R4 из багажника в салон за два захода; со стороны могло показаться, что он несет обычные инструменты. Мимо шли люди и проезжали машины; они направлялись к погранпосту, находящемуся в километре к северу, или ехали в город Касане. Он собрал штурмовую винтовку, держа руки под рулем, подальше от любопытных глаз.
С ее помощью он остановит ублюдка. Потому что Мпайипели обязательно здесь проедет, ему надо переехать мост, даже если он каким-то чудом миновал погранзаставу.
А когда он его остановит…
39
Тобела стоял у дверей отеля, готовый ехать дальше. В душе у него бушевала буря. Больше всего ему сейчас хотелось развернуться и помчаться назад. Если они что-то сделали с Мириам и Пакамиле… Что значит «пропали без вести»? Он пытался убедить себя в том, что Мириам могла взять сынишку и бежать; если журналисты пронюхали о них, наверняка их домик осадили репортеры, и кто-то постоянно названивает по телефону. Тобела хорошо знал Мириам, знал, как ей это все противно. Он все же позвонил домой из номера отеля и долго слушал длинные гудки. Положив трубку, стал соображать, с кем еще можно связаться. Кто может ему помочь в восемь утра? Ван Герден? Он не помнил его номера наизусть. Пришлось звонить в международную справочную, диктовать фамилию по буквам, а потом ждать еще сто лет. Когда ему наконец сообщили номер, он кое-как записал его на обрывке бланка отеля. Ван Гердена дома не оказалось. С досады он швырнул телефонный аппарат на пол, собрал вещи, расплатился и вышел. В нем столкнулись противоречивые чувства. Может, вернуться? Лобатсе, Мафикенг, Кимберли, Кейптаун. Нет, наверное, Мириам все-таки сбежала; на возвращение уйдет два дня, лучше сначала покончить с делом. Но что, если…
Он все же решил ехать дальше, на Фрэнсистаун. Его подгоняли два погонщика: беспокойство и истина, которую он открыл, слушая африканскую песню под мостом через реку Моддер.
— Я хочу передать мальчика вам, — сказал ей по телефону Винсент Радебе.
— Где он сейчас?
— Ждет в машине.
— Почему именно мне?
— Я читал вашу статью.
— Но почему вы хотите привести его именно ко мне?
— Потому что у меня небезопасно. Они найдут меня.
— Кто?
— У меня и без того хватает неприятностей. Я не могу вам всего рассказать.
— Вы знаете, где его мать?
— Да.
— Где?
Радебе ответил так тихо, что она не расслышала.
— Что вы сказали?
— Она умерла.
— О господи!
— Он еще ничего не знает. Я не могу ему сказать.
— О боже!
— Родственников у него нет. Я бы отвез его к родне, но он говорит, что у него никого нет. А у меня ему небезопасно; я знаю, что меня скоро найдут. Помогите, пожалуйста.
