– Пускай будет в «Приют», – сказала Ирка.
Когда они материализовались посреди комнаты в
«Приюте валькирий», Ирка устало рухнула в гамак. Скрип гамака о деревянную
балку убаюкивал ее, расслаблял. Не хотелось ни о чем думать, ничего знать.
Антигон сразу взял ведро и, прихрамывая,
отправился за водой.
– Чаечку сделаем. Бубликов украдем. Чаечек с
бубликами – вкусно до тошноты! – бормотал кикимор.
Скоро он вернулся и с таким рвением стал
суетиться в углу, переливая воду из ведра в чайник, что Ирка испытала острое
подозрение.
– А ну подойди! – велела Ирка.
Антигон брякнул ведром.
– Зачем, хозяйка?
Ирка свесила с гамака ноги.
– Подойди! – повторила она властно.
Антигон осторожно приблизился. Примерно с
таким же желанием подходит собака, которая сделала что-то недозволенное и
справедливо опасается трепки.
– Что у тебя в кармане? – спросила Ирка,
заметив, что кикимор скосил на него глаза.
– Ничего, хозяйка!
– А ну покажи!
– Хозяйка! Неужели вы способны шарить по
карманам у своего старого бедного слуги? За все мои старания, за все гадости,
что я вам сделал... Ночей не спал... то есть спал... прокисшее варенье ел...
Нос Антигона уныло зашмыгал. Понимая, что
препираться он будет до бесконечности, Ирка подтащила его к себе и сунула руку
ему в карман. Страшная боль обожгла ей пальцы. Пробежала по кисти и растаяла
где-то в районе локтя. Стиснув зубы, Ирка выдернула из кармана у кикимора
длинную сосульку.
Мгновение – и она узнала его. Да и можно ли
было не узнать дарх, который она так долго разглядывала полчаса назад!
– Ты его украл, Антигон! Сказал, что идешь за
булавой, а сам... Я просто идиотка! – крикнула Ирка.
Не отдавая себе отчета, что делает, она
замахнулась на Антигона. Тот подставил ей свою смешную голову с такой радостной
готовностью, что Ирка спохватилась. Вот уж точно – задумала наказать зайца
морковью!
– Еще не поздно. Так и знай. Я верну его
Арею! – твердо сказала Ирка, вставая и начиная готовиться к телепортации.
К ее удивлению, Антигон даже не попытался ей
помешать. Более того, он не скрывал своего торжества.
– Возвращайте, если хотите, ужасная хозяйка!
Только поздно уже! – нагло заявил он.
– Поздно?
– Нет уже эйдосов – тю-тю! Я отдал их пажу
Бэтлы, а он своей госпоже! Теперь они уже у света. Можете отрубить мне голову и
съесть ложкой мозги, если это не так...
– Пажу Бэтлы? Когда ты его видел?
– Когда ходил за водой. Я вызвал его и он ждал
меня тут, за деревьями, – хихикнул Антигон.
Ирка увидела, что затычка из дарха Арея
вытащена, а в самом дархе нет ни единого эйдоса.
Глава 11
Глиняшки
Это только кажется, что за все платят
деньгами. За все действительно важное платят кусочками души.
«Книга Мрака»
Оставшись одни в квартире у Эссиорха, Ната,
Чимоданов и Мошкин скучали недолго. Ната стала рыскать в ящиках стола у
Эссиорха. Чимоданов, не заморачиваясь с правами на частную собственность,
принялся рыться в запчастях. Особенно ему понравилась цепь от мотоцикла. Он
даже хлестнул цепью по столу, едва не задев Вихрову. Ната швырнула в Чимоданова
книгой.
– Это был намек. В следующий раз кину чем-нибудь
реально тяжелым, – сказала она.
Чимоданов намек понял и, сердито урча, как
спешащий в могилу мертвяк, отодвинулся на безопасное расстояние. Ната
продолжала возиться с ящиками. Ящиков в столе у Эссиорха было три. Два завалены
все теми же скучными запчастями. В третьем Ната обнаружила заурядную с виду
тетрадь с собакой на обложке. Попыталась открыть, но прозрачный белый огонь
сразу охватил ей руку до локтя.
Ната отскочила, замахала рукой и, видя, что
сбить огонь не удается, рванула в ванную. Позвать на помощь Мошкина, который в
углу комнаты скромно листал журнальчик для домохозяек, она не догадалась.
Однако огонь погас еще на пороге, когда расстояние между Натой и тетрадью
увеличилось метров до трех. Ната испуганно оглядела руку. Никаких ожогов. Даже
едва заметные, похожие на персиковый пух волоски на запястье не свернулись от
жара.
– Ну и гады же эти светлые! – сказала
Ната огорченно.
– Я бы на твоем месте радовался, что
заклинание ставили светлые, – заметил Чимоданов.
– Почему?
– Рука целая. Если бы заклинание ставили
темные, у тебя бы торчала обугленная кость, а на ней некоторое количество
готового шашлыка, – с явным удовольствием сказал Петруччо.
Евгеша закончил читать рецепт приготовления
гуся с яблоками, грустно облизнулся и закрыл журнальчик для домохозяек.
– Только людям аппетит распаляют. Хотя я же,
по-моему, не люблю гусей, нет? – спросил он.
Мошкину никто не ответил. Его риторические
вопросы чаще всего оставались без внимания. Какой-то звук привлек его внимание.
Евгеша опустил голову.
– Чемодан, ты кое-что забыл! Бомбу! – не
повышая голоса, сказала он.
Это было дело привычное. У ножки стула, на
котором сидел Мошкин, что-то тикало. Небольшой пакет, к которому был прикручен
будильник. Чимоданов с воплями набросился на Зудуку. Тот забился за батарею и,
защищаясь, кололся булавкой. После третьей попытки выцарапать его Чимоданов
сдался.
– Только высунься! – пригрозил он и,
вернувшись к бомбе, умело разминировал ее.
– Заряд не очень сильный. Но ножку бы
оторвало, – сказал он Мошкину.
Мягкий Евгеша не стал уточнять, какая ножка
имеется в виду: ножка стула или его собственная. Или, может, обе сразу?
– У твоего Зудуки синдром эмоциональной
недостаточности, – заявила Ната.
– ??
– Моральные уроды посылаются нам на пути
затем, чтобы на их фоне мы больше ценили нормальных людей. Когда еще так
обрадуешься вкусу обычного супа, как не после супа пересоленного? –
нравоучительно произнесла Ната.
Она, как актриса, обожала испытывать себя в
различных амплуа. В том числе в нравоучительном.
– Подчеркиваю! Мой Зудука не моральный урод, а
моральный уродик. Разница колоссальная, особенно для понимающего
человека, – мрачно сказал Чимоданов и погрозил батарее кулаком.
– Тебе виднее. Как-никак Зудука твое творение,
а все, что мы делаем, вольно или невольно получается по нашему образу и
подобию, – проговорила Ната.
Неожиданно Вихрова вскрикнула, не отрывая
взгляда от окна. Это был холодный информативный вопль, ибо Ната всегда
заботилась о том, чтобы выглядеть уместно и случайно не использовать больше
эмоциональных сил, чем следует.
