— Да. Лет десять примерно назад, когда осваивал компьютер и Интернет, я задался целью разыскать потомков всех причастных к смерти заарина людей. Я не слишком верил в родовое проклятие, считал все это легендой и не более того, но разыскал кого смог.
Он выдвинул нижний ящик и выложил на стол внушительных размеров папку.
— Вот, — он подвинул ее в сторону Беликова, — возьмите, если надо.
Следователь взял папку, взвесил на руке, покачал головой.
— Спасибо, я все это изучу, но потом — нет времени. Может быть, прямо сейчас мы наметим тех, кто в первую очередь нуждается в защите?
— Главный объект мести Того, кто восстал…
Шаман запнулся, задумался, потом спросил у Есько:
— Вы расскажете мне, как это произошло?
— Все, что знаю.
— Ладно, чуть позже, — продолжил хозяин. — Итак, главный объект, конечно же, сам Гомбо Хандагуров.
Он посмотрел на гостей. Вызванный его словами эффект превзошел все ожидания. Джина даже тихонько вскрикнула, не удержалась.
— Сколько же ему лет? — почему-то шепотом спросил Есько.
— Он тысяча восемьсот девяностого года, значит, в этом году ему исполнится или уже исполнилось, я не знаю день и месяц его рождения, сто двадцать один год.
— Фантастика, — тоже прошептала Джина. — Люди столько не живут…
— Гомбо, вероятно, самый старый бурят на планете, — сказал шаман, — впрочем, я не интересовался этим вопросом.
— Расскажите его биографию, — попросил Есько.
— Все, что я узнал, в папке.
— Коротко, чтобы определиться.
— Ладно, но тогда я начну с усть-ордынских шаманов. Полярная Сова, фамилию я даже не выяснял, умер сразу после казни в тысяча девятьсот двенадцатом году, детей у него не было. Пятнистый Волк погиб во время казни, а десять лет назад был жив единственный его внук…
Он запнулся и, взяв у следователя папку, принялся листать ее, приговаривая:
— Подзабыл уже… давно не открывал… вот, нашел! — Зачитал: — Николай Петрович Мунхажаев, тысяча девятьсот тридцать первого года рождения, по-прежнему проживает в Усть-Орде.
— Где конкретно?
Беликов достал мобильник и, выяснив адрес, продиктовал его кому следует.
— Узнайте, жив ли он, и, если жив, установите наружное и видеонаблюдение.
Следователь убрал сотовый и повернулся к хозяину:
— Дальше.
— Перейдем к Сороке, — продолжил шаман. — У нее тоже был единственный сын Атан Шамбуев, года рождения… сейчас посмотрю…
Он стал перелистывать свою папку.
— Дядя Вася, почему у шаманов так мало детей? — воспользовавшись паузой, поинтересовалась Джина. — Начало двадцатого века, не наши все-таки дни, а у Волка и Сороки по одному ребенку, у Совы вообще ни одного. Кстати, как и у тебя, дядя Вася. Почему ты не имеешь детей?
— Почему? — Шаман замялся. — Понимаешь, Женька, не встретилась на моем пути такая женщина…
— Встретилась, не лукавьте, — вступил Есько. — Давайте я за вас отвечу. А если что-то не то скажу, вы поправите.
Шаман пожал плечами:
— Говорите, только не забывайте, Женя еще ребенок.
Девушка едва сдержала возглас возмущения, а Есько с улыбкой продолжил:
— У шаманов в процессе обучения появляется мистический супруг. Это обычно дух-предок противоположного пола. Детей от подобного брака появиться не может, а вот с реальными, земными партнерами шаман перестает вступать в половой контакт.
— Почему? — спросила Джина.
— Этот дух обычно ревнив и делает так, что шаман становится бессилен как мужчина.
— А шаманки? — уточнила девушка. — У них другая физиология, а дети все равно не родятся!
— Про шаманок я не подумал… — смутился Есько, но тут же и нашелся: — Мистический муж, например, может внушать им отвращение к соперникам.
— Хватит! — возмутился Василий Шарменев. — Зачем ребенку эти подробности.
— Но я прав? — спросил его Есько.
Шаман молча кивнул.
— Значит, дядя Вася, у тебя есть мистическая жена? — подмигнула ему Джина. — Познакомь нас, пожалуйста!
— Довольно! — почти прокричал шаман, мгновенно поддержанный следователем.
— Действительно, давайте вернемся к сыну Сороки.
— Атан Шамбуев, тысяча девятьсот одиннадцатого года рождения, — хмуро продолжил шаман. — В тысяча девятьсот тридцать первом призван в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию, после демобилизации в Усть-Орду не вернулся. В Иркутске закончил ФЗУ и поступил на Завод тяжелого машиностроения имени Куйбышева фрезеровщиком. Весной сорок первого года женился и, оставив жену беременной, в первой волне мобилизации ушел на фронт. Погиб в январе сорок второго в боях под Москвой, сын родился уже после его смерти.
— Не так уж редко встречающаяся биография, — заметил Есько.
— Кстати, единственный сын Пятнистого Волка погиб там же и тогда же.
— Ничего удивительного, — прокомментировал Есько. — Под Москвой много наших полегло, в том числе и сибиряков…
На некоторое время все смолкли.
— Но перейдем к живым, — продолжил шаман, — По крайней мере десять лет назад внук Сороки Владимир Атанович Шамбуев находился в полном здравии и проживал вместе с семьей в районе Новоленино в Иркутске.
— Адрес, — попросил следователь. После того как он узнал его, снова позвонил и установил наружное и видеонаблюдение за усадьбой Шамбуева.
— Большой участок в конце Новоленино, — продолжал шаман, — большая семья, точнее, две семьи в двух домах…
Глава 29
МЫ ЛЕТИМ В ИРКУТСК…
19.19. Иркутск. Таллин
Первый, еще довоенной постройки добротный одноэтажный дом выходил фасадом на улицу, но почти все его вычурное резное узорочье скрывали разросшиеся кусты сирени, высаженные вдоль невысокой ограды из крашеного штакетника. В доме постоянно проживали Владимир Атанович Шамбуев, шестидесятидевятилетний крепкий старик, и его незамужняя старшая дочь Анна Владимировна, сорока шести лет.
Красотой Анна Владимировна не отличалась, зато обладала многими талантами, а главное, добротой и состраданием. Бурятка лишь на четверть, она унаследовала от бабки Сороки, известной в свое время шаманки, и ее азиатскую внешность, и ее дар. Анна Владимировна занималась целительством, лечила травами и заговорами, а прием вела тут же, в отгороженной половине просторного дома.
Во втором, двухэтажном, фасадом выходящем на параллельную улицу, проживала ее младшая сестра Римма Владимировна с мужем и двадцатитрехлетним сыном с женой и годовалым младенцем.
