Джина пожала плечами, не возразив.
— Ладно, пойдем, — продолжил Иван, — Гомбо, если это, конечно, он, теперь и не видно…
Теперь уже Джина повела под уздцы коня, на ходу выговаривая найденышу:
— Как тебе не стыдно? Взрослая уже девочка… Разве можно клевать моих друзей?
Машенька от хозяйки не отставала, шла, переваливаясь с бока на бок, как уточка. Выглядела виноватой и, вероятно, свою ошибку осознала вполне.
— Я, кажется, знаю, чья она дочка, — сказал Иван.
— Чья? — Джина была заинтригована. Любопытно же, какой породы найденная ею птица.
Однако Иван вместо прямого ответа произнес фразу, которая ничего не объясняла:
— Ты потомственная черная шаманка, Джина, и этим все сказано.
— Что именно сказано?
— Объясню, когда вернемся.
Ничего более внятного добиться Джина от Ивана не смогла.
Глава 45
ПОГРЕБЕНИЕ ПО-НЕПАЛЬСКИ
11.33. Высокогорный Непал
Вскоре ребята обогнали путника и смогли во всех подробностях разглядеть его. Было ему от силы лет двадцать пять, по национальности бурят, крепко сбитый, кряжистый. Это для европейца все монголоиды на одно лицо, Джина, будучи наполовину буряткой, легко ориентировалась в восточных нациях.
Обливаясь потом и едва переставляя ноги, путник нес на плечах тело, с ног до головы обмотанное белой материей, напоминающей бинт, но плотнее.
— Что он несет? — спросила Джина шепотом.
— Похоже, покойника, — предположил Иван, — наверно, Гомбо хоронит кого-то.
— Жуть, — отреагировала девушка, — но это не Гомбо, тому сейчас сто двадцать один год, а этот молодой.
— Может, и Гомбо, — возразил Иван. — Мы видим сновидческий образ, а сколько лет сновидцу, неизвестно. Или тебе никогда не снилось, что ты — маленькая девочка?
— Тебе что, постоянно это снится? — Джина не сдержалась, хихикнула. — Пол сменить не желаешь? Теперь это легко, как сплюнуть.
— Дура! — не сдержался Иван, но тут же и добавил спокойно: — Заговори с ним.
— О чем?
— Ну, имя спроси, а лучше предложи помощь, не видишь разве, он еле ползет, устал.
Между тем путник находился уже в двух шагах от ребят, перегородивших узкую тропу. Он поднял голову и, обратив наконец на них внимание, хрипло прошептал:
— Дорогу!
— Вам не помочь? — спросила Джина. — Давайте мы ваш груз на лошадь переложим. Вам вообще-то куда?
— Дорогу! — повторил путник, не реагируя на вопрос и предложение Джины, которая порывалась еще что-то добавить, но Иван коснулся ее плеча.
— Не спорь с ним, пошли вперед, здесь нам не разминуться.
Действительно, тропа для этого была слишком узка, и путешественники, ведя под уздцы коня, пошли вперед, пока вскоре не нашли меж отвесных скал ровный каменистый пятачок округлой формы метров десять в диаметре. Места на нем с избытком хватило и коню, и людям, и птенцу, увязавшемуся за девушкой. Впрочем, и путник не прошел мимо. Ровно посредине ровной площадки он аккуратно снял с плеч жутковатую свою ношу и, обессиленный, опустился рядом, тяжело дыша.
Джина подошла к самому краю обрыва. Отсюда открывался величественный, но и пугающий вид на соседние горы с покрытыми ледниковыми шапками вершинами, блестящими под лучами полуденного солнца. Они находились на полдороге, вероятно, к такой же вершине, на высоте не менее трех-четырех тысяч метров над уровнем моря — девушка не могла точно определить.
Подошедший Иван потянул Джину за руку.
— Не стой на краю пропасти, жить надоело?
Чуть отступив, она увидела немного ниже уровня вершин движущуюся темную точку.
— Кто это, Иван, летает так высоко?
— Гриф, — ответил тот, — их тут много, должно быть…
Между тем за спиной у ребят что-то происходило. Они повернулись и увидели, как отдышавшийся путник, ворочая труп, снимает с него бинты. Скоро стало видно смуглую кожу, а затем и лицо, точь-в-точь похожее на лицо самого путника.
— Господи, — прошептала Джина, — он, бедный, оказывается, хоронит брата.
— Мне почему-то кажется, что это не брат.
Иван смолк, задумался.
— Ну, договаривай давай, что тебе кажется? — настаивала Джина.
— Это он сам.
— Невозможно!
— Во сне возможно все…
А молодой бурят, продолжая разматывать с трупа материю, казалось ни к кому конкретно не обращаясь, вдруг заговорил спокойным, даже бесцветным голосом:
— Я умирал, а затем хоронил сам себя тысячи и тысячи раз по всем мыслимым и немыслимым обрядам всех религий и сект. Так хоронят своих покойников в высокогорном Непале.
— Вы Гомбо Хандагуров? — спросил смолкшего мужчину Иван, но тот даже головы не повернул в его сторону.
Тот же вопрос повторила Джина, и бурят посмотрел на нее с улыбкой.
— Здравствуй, Джина, ты уродилась красавицей, правнучка.
— Вы знаете имя, которым называют меня только друзья, — констатировала удивленная девушка.
— Я знаю все о тех, кто попадает в мой сон. — Гомбо усмехнулся. — Например, в тебя, девочка, влюблены трое сверстников, но ты со временем полюбишь другого мужчину, родишь ему детей и будешь жить долго и счастливо, если, конечно, переживешь грядущее лунное затмение.
— А я его переживу? — заволновалась Джина.
— Не знаю, — ответил ее прадед, — этого пока не знает никто. Все будет зависеть от того, насколько удачно вы будете действовать, ты сама в том числе.
— Ясно.
Пророчество девушку не порадовало. Дядя шаман ее в свои планы не посвящал, но Джина вовсе не была уверена, что у него есть хоть какой-то план, кроме пассивной обороны дома с помощью заклинаний и камлания. О том, что поделывают следователь с «аномальщиком», она вообще была не в курсе. Словом, девушка, прикинув, посчитала минимальными шансы противостоять могущественному духу заарина. Радужная перспектива…
— Грифы. — Гомбо уже стоял, глядя в небеса, в руке сжимал нож с широким блестящим лезвием.
Джина проследила за его взглядом и тоже увидела птиц, много птиц. Кружась над площадкой, они приблизились настолько, что можно уже было различить и мощные клювы, и голые длинные шеи с характерными перьевыми воротниками.
— Они ждут, — продолжал Гомбо, — они знают, что будет дальше.
— Что? — спросила Джина.
— Священные могильщики-грифы съедят всю плоть до последней крошки, и тогда, возможно, покойный обретет просветление и вырвется из порочного круга сансары. — Гомбо повернулся к правнучке: — Лучше бы тебе отвернуться и не видеть этого.
