Узкая протока, врезавшаяся, как и множество других, в плоский берег, была пуста. Наступил отлив, когда вода спокойно отступила в темное гладкое, как мяч, море. Ее скиф стоял у самого края причала — носовой и кормовой концы свободными кольцами лежали на блестевшей от росы палубе. Большой мотор, мощностью двести лошадиных сил, поблескивал, наверное отражая первые лучи солнца. Она посмотрела на мотор и подумала, что он похож на кулак победителя на ринге, неподвижный, крепкий, замерший в ожидании команды, когда можно будет снова рвануться вперед.
Она подошла к скифу, как будто это был ее друг.
— Полетаем, — проговорила она тихо, обращаясь к нему. — Сегодня мне нужна скорость.
Она быстро вставила в держатели под планширом с правого борта две удочки. Короткий спиннинг, который она любила за его удобство и простоту, и еще одну — изящную, длинную, свидетельствовавшую о склонности иногда потакать своим капризам. Она дважды проверила графитовый длинный шест, закрепленный на палубе откидными скобами, длиной почти во всю палубу. Затем бегло осмотрела весь спасательный инвентарь — как пилот перед стартом.
Убедившись, что все в порядке, она отвязала носовой и кормовой концы, оттолкнула катер, опустила реверс и нажала кнопку движка, и тот тоненько взвыл. Усевшись на место, она автоматически потрогала рычаг переключения скоростей, чтобы убедиться, что он на нейтралке, и включила зажигание. Мотор загрохотал, как банка с камнями, если ее хорошенько потрясти, но затем заработал ровно. Медленно она направила катер к выходу из протоки, и тот заскользил по воде, разрезая ее голубой шелк, как ножницы. Она сунула руку в бардачок, достала оттуда наушники и надела их.
Когда скиф вышел из протоки, миновав последний, примостившийся на берегу дом, она нажала на акселератор, мотор взвыл, будто от удовольствия, и на мгновение катер задрал нос. Затем почти так же быстро нос опустился, и скиф рванулся вперед, словно полетел над темно-синей водой, а Сьюзен вся, без остатка, отдалась стремительному движению. Наклонясь вперед, она подставляла лицо ветру, и тот раздувал ей щеки, когда она жадно глотала свежесть раннего утра. Наушники заглушали шум двигателя за спиной, превращая его в тихий монотонный рокот далеких литавр.
Ей подумалось, что когда-нибудь она, может быть, обгонит утренние лучи.
Справа, на отмелях вокруг островка, заросшего мангровыми деревьями, она увидела пару ярко-белых цапель, лениво выслеживавших добычу — местных карасей; их тонкие ноги двигались преувеличенно медленно, словно у танцоров, которые никак не поймают такт. Впереди плеснула вспугнутая рыба, и Сьюзен успела увидеть серебристую спину, показавшуюся на миг из воды. Она слегка коснулась руля, и скиф рванулся в море, прочь от береговой линии, по протокам между дикими зелеными островами, к океану.
Только через полчаса бешеной гонки Сьюзен наконец решила, что все, кто мог бы в этот час выйти из дому, остались далеко позади. Теперь она была невдалеке от того места, где Флоридский залив вдается в сушу и через широкую протоку соединяется с болотами Эверглейдс.
[25]
В этом месте все было ненадежно, неясно — ни вода, ни земля. Постороннему в этом месте легко заблудиться.
Сьюзен обожала это безлюдное место, где небо, мангры и вода сливались в древнем, первозданном единстве. Здесь ее окружал мир, где не было ничего современного и царила та жизнь, какая была здесь тысячелетия назад.
Она сбросила скорость, и скиф нерешительно замедлил ход, будто лошадь, неожиданно почувствовавшая поводья. Сьюзен, выключив зажигание, тихо заскользила вперед, по менявшей свой цвет воде, через отмели, протянувшиеся на милю вдоль зеленой оконечности мангрового острова. Из береговых зарослей взлетела стая бакланов, — пожалуй, птиц двадцать поднялись в воздух, и темные их силуэты казались совсем черными в лучах раннего утреннего солнца, когда они сделали круг и скрылись из виду. Сьюзен встала, сняла наушники, окинула взглядом поверхность воды и мельком взглянула на небо. Солнце уже поднялось, и, когда его лучи коснулись воды, заиграв огненными бликами, заплясавшими вокруг катера, от его яркого радужного сияния стало больно глазам. Она затылком ощущала его тепло, похожее на легкое объятие мужской руки.
Из отсека под коробкой передач Сьюзен достала пластиковую бутылочку с солнцезащитным кремом и щедро намазала шею. На ней был надет хлопчатобумажный комбинезон защитного цвета, типичный наряд механика. Она расстегнула пуговицы и сбросила комбинезон на палубу, оставшись совершенно обнаженной. Сделав шаг, она переступила через лежавшую горкой одежду и подставила тело солнцу, которое обнимало ее, как нетерпеливый любовник, лаская огненным взглядом ноги, спину и грудь. Она выдавила на ладонь еще крема и размазывала по телу, пока оно не заблестело так же ярко, как и вода на отмели.
Сьюзен была одна. До нее не доносилось ни единого звука, разве только легкие шлепки мелких волн о борт катера.
Она громко рассмеялась.
Если бы была возможность заниматься любовью с утренним светом, она бы это сделала, но, поскольку возможности не было, она, внутренне разгораясь от наслаждения, подставляла солнцу то один бок, то другой.
Так она простояла несколько минут, беззвучно разговаривая с солнцем и его жаром, говоря: «Вы были бы похлеще любого мужчины; после ваших объятий вы забрали бы куда больше того, что вам причитается, опалив кожу и состарив меня раньше положенного срока». Сьюзен неохотно сунула руку в отсек и вынула тонкий черный полипропиленовый клобук вроде тех, которые полярники носят под всей прочей одеждой. Она натянула его на голову так, что лишь одни глаза остались видны, и это придало ей сходство с грабителем. Пошарив еще, она нащупала старую зеленую бейсболку с надписью «Университет Майами», которую также натянула поверх маски, после чего надела темные поляризованные очки. Она принялась было натягивать комбинезон, но вдруг заколебалась.
— Только одну, — проговорила она самой себе, — одну рыбку я поймаю без одежды.
При мысли о том, насколько нелепо она выглядит в глухой маске и с голым задом, она коротко хохотнула, достала из держателей удочку и спиннинг, положила их так, чтобы легко можно было дотянуться, достала из-под скоб шест и устроилась на корме, на небольшом возвышении, предназначенном для того, чтобы оттуда отталкиваться шестом. Она принялась медленно орудовать шестом, ведя катер по мелководью.
Сьюзен надеялась увидеть всплеск хвоста рыбы альбулы, когда та зарывается в песчаное дно, заметив креветку или маленького краба. Это было бы здорово, подумала она, это достойная рыба, способная удирать с фантастической скоростью. Можно еще было поймать барракуду — барракуды висели почти неподвижно в опаловой воде отмели, лишь иногда подрагивая плавником, словно давая понять, что они еще не слились с ней. Сьюзен подумала, что они похожи на гангстеров, выставив свои страшные, похожие на собачьи зубы и яростно отбиваясь, попав на крючок. Она знала, что скоро увидит и небольших акул, которые патрулируют окраины отмели, как уличные хулиганы, в поисках легкой поживы.
