— Но это будут лишь отдельные черты сходства, разве не так? — спросил Мэнсон. — Можете вы вспомнить хотя бы один случай того, чтобы убийца позволил узнать о своих преступлениях собственному сыну?
— Нет, я не могу припомнить случая, когда сыном убийцы воспользовались, чтобы устроить охоту на его отца. Однако история знает примеры некоторых… ну почти родственных, что ли, отношений между убийцей и преследующими его полицейскими или прессой, которая обеспечивала ему известность… хоть и печальную, но все-таки…
— Но в данном-то случае мы со всем этим не сталкиваемся, ведь так?
— Нет. Конечно нет.
— И о чем это вам говорит, профессор?
— О многих вещах. О чувстве величия. О самолюбовании. Но прежде всего это говорит мне о том, что человеку, которого мы ищем, удалось создать несколько слоев — целое одеяло — дезинформации, и это, по его мнению, исключает любую возможность соотнести того человека, которым он когда-то был, с тем, которым он стал. И когда я говорю о нем нынешнем, я имею в виду не только его теперешнюю оболочку, но и все, что с ней связано. Его работу, его дом, его жизнь. Но его характер и сама его личность, само его, так сказать, нутро не изменились. А если изменились, то в худшую сторону. Однако внешне он будет выглядеть иначе. И в социальном плане тоже — я хочу сказать, что теперь он едва ли работает учителем истории, каким он был, когда мне исполнилось девять, и каким я его запомнил. И с виду он тоже стал совсем другим. Полагаю, в его внешности произошли такие изменения, которые позволяют ему верить, что он находится в полной, совершенной и абсолютной безопасности. Иначе он бы не стал поступать так, как поступает. — Клейтон помолчал, а потом добавил: — Заносчивость, вот то слово, которое так и напрашивается в данной ситуации.
— Ну так что же, черт возьми, нам теперь делать?! — воскликнул, разве только не прокричал Банди. — Этот маньяк продолжает убивать, а мы ничего не в состоянии ему противопоставить! Если так пойдет и дальше, пиши пропало! Люди начнут валом валить из нашего штата. Будет как во времена калифорнийской золотой лихорадки, только наоборот!
Все замолчали.
«Это они о деньгах так пекутся, — подумал Джеффри. — Безопасность — это деньги. Чувство защищенности — это деньги. Сколько приходится платить за роскошь выходить утром из дому, не включая охранную сигнализацию или вовсе не запирая дверь?» Еще пару секунд в комнате висела тишина, пока Джеффри наконец не сказал:
— Я не уверен, что люди будут без конца верить в истории о том, что их детей утащили серые волки.
Старквезер фыркнул:
— Они поверят во все, что мы им расскажем.
— А дикие собаки? А несчастные случаи во время туристских походов? У вас что, истощился запас правдоподобных объяснений? Хотя бы наполовину правдоподобных?
Старквезер не стал отвечать напрямую. Вместо этого он сказал:
— Мне никогда не нравились эти истории с собаками.
— Сколько всего убийств у вас произошло? — Джеффри произнес эти слова тихим голосом, но стало ясно, что он требует ответа. — Я могу предположить, что больше двадцати. Так сколько?
— Когда вы успели пронюхать?! — взорвался Мартин.
В ответ Клейтон лишь пожал плечами.
В кабинете опять повисла тишина.
Наконец Мэнсон повернулся на кресле, которое при этом издало под ним тихий скрип, и уставился в окно, так и оставив заданные вопросы в подвешенном состоянии. Джеффри слышал, как Мартин тихим шепотом бормочет проклятия, и подозревал, что адресованы они именно ему.
— Мы в точности не знаем, сколько их было, — сказал наконец Мэнсон, все еще глядя в окно. — Может, три или четыре. А может, двадцать или тридцать. Разве в их количестве дело? Эти преступления роднит не то, как убитые выглядят после смерти, их объединяет тип жертв и то, каким образом их похищают — практически всегда одним и тем же. Вы не можете не видеть, профессор, насколько уникальна ситуация, в которой мы оказались. Серийных убийц можно изобличить либо по тому, к кому именно они питают свой нездоровый интерес, либо по результатам их деятельности. Именно это второе обстоятельство заставило нас обратиться к вам. К этому нас подтолкнуло наличие трех тел, положенных убийцей в позе, напоминающей орла с распростертыми крыльями. Последнее было совсем уж одинаково и провоцировало соответствующие умозаключения. И к тому же все эти другие исчезновения… Они были такие одинаковые по своей природе. Но все эти тела жертв, когда их находят, они в… Ну как это сказать? Они в разных позах. Убийца как бы меняет свой стиль. Взять эту последнюю девушку, про которую вы думаете, что это работа того же самого человека, хотя остальные… — не двигая своего кресла, говорящий развернулся вполоборота и через плечо посмотрел на агента Мартина, — не согласны. Эта юная девушка исчезла точно таким же образом, как и остальные, а потом ее нашли в молитвенной позе. В отличие от остальных. Так что вопросов целое море.
Мэнсон снова посмотрел в сторону Джеффри:
— В этом всем есть что-то общее, профессор… Но вы должны выяснить, что именно. Пока что у нас имеется в наличии лишь цепочка смертей и исчезновений, и мы горячо верим, что всему этому виной один и тот же человек. Но какова модель поведения маньяка? Каков принцип его действий? Если бы мы это знали, то смогли бы предпринять какие-то меры. Найдите для нас, профессор, ответы на эти вопросы.
Опять повисло молчание, которое через пару секунд прервал Банди. Он подавленно вздохнул и произнес:
— Таким образом, как я понимаю, последняя его личина оказалась полной липой? Фикцией? Получается, никакого Гилберта Рея и его жены Джоан Аркер с детьми на самом деле не существует? И то, что мы напали на их след, нам ничем не поможет? Выходит, расследование все-таки топчется на месте, так?
На этот вопрос ответил агент Мартин.
— После той нашей неудавшейся операции по захвату дома, якобы принадлежащего преступнику, — заговорил он ровным, «полицейским» голосом, — мы совместно с иммиграционной службой провели тщательную проверку всех сопутствующих обстоятельств и обнаружили, что многие записи, связанные с натурализацией этой семьи в нашем штате, равно как и необходимые для этого документы, либо отсутствуют, либо вообще никогда не существовали. Предварительные результаты дальнейшего расследования этих обстоятельств позволяют предположить, что разыскиваемое нами лицо ввело данные о семье Рей в виде файлов с остающегося неизвестным для нас терминала, находящегося в нашем штате, ожидая, что мы начнем розыск именно в этом направлении. Существует вероятность того, что преступник сам придумал их и ввел соответствующие сведения в наши компьютерные системы, предприняв таким образом некий отвлекающий маневр. Он мог сделать это за несколько дней или даже за несколько часов до нашего прибытия в тот дом. Из этого обстоятельства, равно как и из других данных, которыми мы располагаем, следует… — тут детектив запнулся и бросил быстрый взгляд в сторону Джеффри, — что он в значительной степени обладает доступом к компьютерным системам Службы безопасности штата и прекрасно информирован относительно существующих у нас в данный момент паролей.
