Голос Адриана вновь звучал сильно и уверенно. Эту властную, чуть покровительственную манеру говорить он приобрел в результате бессчетного количества часов, проведенных за кафедрой. Подобные выступления перед студентами в учебных аудиториях или коллегами на конференциях были для профессора столь же привычным и любимым делом, как чтение столь горячо любимой поэзии — например, сонетов Шекспира или стихотворений Фроста. Адриан Томас почувствовал себя гораздо лучше: впервые за много дней он ощутил, как какая-то часть его личности, вроде бы безвозвратно утерянная, вновь возвращается к нему, пусть и на время.
— Но если в таких ситуациях жертву все равно убивают…
— Спешу внести одно уточнение: я хотел сказать, что жертву непременно убивают, но происходит это не сразу. Я не случайно сказал: рано или поздно.
— Но ведь…
— Мы просто должны помешать преступникам. Найти их раньше, чем они решат избавиться от уже ненужной им жертвы.
— Но как…
— А здесь, инспектор, у нас особого выбора нет. Шанс на успех существует только в том случае, если девочку похитили не для того, чтобы убить ее сразу же, поиздевавшись над ней день или два. Другими словами, я хочу сказать, что Дженнифер до сих пор жива только в том случае, если ее жизнь, сам факт ее существования имеет какую-то ценность для похитителей. Как только этот ресурс будет исчерпан — от нее избавятся. Ну а для нас с вами единственная надежда на успех заключается в том, чтобы каким-то образом просчитать логику похитителей и понять, зачем им могла понадобиться именно такая девочка, и уже затем попытаться восстановить ход событий… Ну а дальше — все по вашим правилам и инструкциям: вычислить, кто мог это сделать и где они держат заложницу. В общем, если мы с вами не справимся, то останется только смириться с тем, что случилось, и ждать, пока кто-нибудь где-нибудь не обнаружит труп. — Немного помолчав, Адриан Томас все же заставил себя произнести последнее, уточняющее замечание в своей лекции: — Не просто труп, инспектор, — труп Дженнифер.
— Ну хорошо, — сказала инспектор Коллинз, — давайте вместе подумаем. Я полагаю, что у вас уже есть какие-то соображения по поводу причин и мотивов случившегося.
Адриан почувствовал, как Кассандра ободряюще сжала ладонью его плечо и чуть сильнее надавила на него весом своего тела. Он непроизвольно повернулся, и ему на глаза попалась та самая «Энциклопедия убийств», которую дал ему почитать коллега по факультету. Книга словно повисла в воздухе. Какая-то невидимая рука открыла ее, и тяжелый том, словно под порывом ветра, стремительно зашелестел страницами.
«Макбет», — подумал профессор Томас. Точно: та самая сцена, в которой у леди Макбет начинаются галлюцинации и она видит оружие, которым было совершено убийство. «Что это, что я вижу? Неужели кинжал?» Разница заключалась лишь в том, что перед глазами пожилого профессора повис не стальной клинок, а страница из книги, посвященной описанию и классификации убийств, на первый взгляд неисчерпаемых в своем разнообразии.
— Есть у меня одна мысль, — задумчиво произнес Адриан. — Я, конечно, не уверен… но, с другой стороны, может быть, эта догадка и есть наш единственный ключ.
Глава 19
Когда в тот вечер Терри Коллинз наконец добралась домой, она была убеждена в том, что Адриан окончательно сошел с ума и что, вероятно, сумасшествие и есть то единственное состояние, в котором можно разрешить сложившуюся ситуацию.
Двое детей, оторвавшись от экрана телевизора, со всех ног бросились маме навстречу, лишь только заслышали звук открывающейся двери. На Терри тут же обрушился целый водопад требований, детских проблем и забот: малыши хотели, чтобы мама выслушала рассказы о том, как прошел школьный день и что случилось на уроках физкультуры и чтения. Она словно опоздала к началу фильма и, не желая в этом признаться, пыталась теперь из различных отзывов и обсуждений извлечь упущенные моменты сюжета. Лори, подруга Терри и по совместительству нянька ее детей, была занята на кухне: хлопотала над раковиной, полной посуды. Она прокричала оттуда приветственные слова и одновременно поинтересовалась, не голодна ли Терри, на что получила отрицательный ответ. Старший ребенок — мальчик восьми лет, неугомонный, как малое дитя, — встретил мать вопросом:
— Ты сегодня много плохих дядей арестовала?
Девочка, двумя годами младше своего брата и спокойная настолько, насколько он был шумным, буквально вцепилась в ногу матери одной рукой, держа в другой руке какой-то цветной рисунок, которым она размахивала.
— Сегодня ни одного, — ответила Терри. — Но, думаю, завтра или послезавтра обязательно арестую.
— Настоящих преступников?
— Ну конечно. Я всегда арестовываю только настоящих преступников.
— Ну и правильно, — подытожил восьмилетний мальчуган, стремглав бросившись назад к телевизору.
Терри посмотрела сыну вслед. В каждом его движении, в звучании любого слова, в выражении лица — во всем она пыталась найти приметы схожести его с отцом. Терри чувствовала, будто в ее доме находился неразорвавшийся снаряд. Она не знала, в какой мере сын унаследовал черты характера ее бывшего мужа, и боялась увидеть какие-то новые тревожные приметы. Она понимала, насколько опасна наследственность, и уже замечала, что у мальчика такая же беззаботная улыбка и обаятельная манера общения, как у его отца. Малыш пользовался всеобщей любовью и в школе, и среди соседских ребят. Терри опасалась, не окажется ли это обаяние обманчивым, а сам мальчик, подобно отцу, милым и злым одновременно. Бывший муж Терри всегда улыбался окружающим, отпускал остроты и говорил комплименты. Так было до тех пор, пока они с Терри не оставались одни, и тогда он становился мрачным, скрытным и принимался безжалостно избивать ее. Об этих сокрытых от мира чертах его личности знала только жена. Посторонние и вообразить не смогли бы таких превращений. Поэтому, когда Терри сбежала из дому, она не сомневалась, что многие родственники, коллеги и друзья станут удивленно восклицать: «Как она могла? Это просто уму непостижимо!»
Но проблема действительно существовала. Просто никто о ней не догадывался.
Мальчику быстро наскучил телевизор, и он плюхнулся в кресло, взяв с полки книжку с картинками. «Успела ли я уйти от него вовремя?» — подумала Терри. Она просыпалась посреди ночи, разбуженная ужасной мыслью о том, что бывшему мужу каким-то образом удалось заразить ребенка некой страшной болезнью вроде чумы и эта зараза теперь дожидается своего времени, чтобы в один прекрасный день проявиться в полную силу. Каждый день мать ждала, что ей позвонят из школы и в трубке раздастся голос директора: «У нас большие неприятности с вашим сыном». Когда же наступал вечер и становилось ясно, что сегодня никто уже не позвонит и Терри вновь получила отсрочку, ее накрывало новой волной страха: она начинала бояться, что страшное превращение непременно произойдет завтра.
Терри готовилась к побегу незаметно, занимаясь сборами лишь тогда, когда знала наверняка, что муж будет отсутствовать в течение нескольких часов. Она была очень осторожна, не давая ни единого повода для подозрений и занимаясь теми же повседневными делами, что и обычно. Терри сделала так, что ее исчезновение стало для всех полной неожиданностью. Она не взяла с собой практически ничего, кроме небольшой суммы денег и, конечно, детей. Все свои вещи она оставила мужу. Ей было все равно.
