Он еще раз прокрутил в памяти последовательность событий, то и дело отмечая что-то в блокноте на новом, чистом развороте:
«Девочка…» Она шла по улице, глядя прямо перед собой, и, скорее всего, не заметила, как его машина проехала мимо. Мысли девочки были явно чем-то заняты. У нее определенно был какой-то план, выполнение которого требовало сосредоточенности и внимания. До остального ей не было дела.
«Мужчина и женщина…» Видели они Адриана? Навряд ли. Он отчетливо помнил, что свернул к своему дому прежде, чем белый фургон показался на улице.
«Короткое замешательство…» Они на какое-то время — буквально на несколько секунд — заслонили от него девочку. Та оказалась за фургоном… А потом как сквозь землю провалилась. Что же могло произойти? Они с нею заговорили? Предложили сесть в машину? Может быть, ничего особенного не случилось: просто подъехали к девчонке старые знакомые и предложили подвезти ее или просто прокатить? И только-то…
Нет. Слишком уж резво они с места рванули.
А что видел Адриан в тот момент, когда машина поворачивала за угол? Вроде бы массачусетский номер… Кажется, QE2D…
Профессор попробовал вспомнить остальные цифры — и не смог. Тогда он тщательно записал все в блокнот. Визг подламывающихся в повороте покрышек до сих пор стоял у него в ушах.
А бейсболка осталась лежать на дороге…
Адриану стоило некоторых внутренних усилий в первый раз мысленно произнести это странное слово — из детективов и триллеров, — не имеющее отношения к реальной жизни: «Похищение». А произнеся его, Адриан отчетливо осознал всю нелепость идеи. Чепуха. Похищениям просто нет места в том мире, где живет Адриан Томас, профессор на пенсии. Его пространство всегда было подчинено законам логики и целесообразности, основные ориентиры в нем — красота и искусство. Это мир учебы и знаний. «Похищение человека» — это словосочетание, уродливое, грубо режущее слух, принадлежало какому-то другому миру, а то, что стояло за ним, было возможно только в ином, параллельном пространстве и уж никак не здесь, в тихом, мирном университетском городке. Адриан попытался вспомнить, какие преступления совершались в округе, среди уютных коттеджей, выстроившихся в бесконечные шеренги. Ведь что-то наверняка бывало! Даже в этих благостных кварталах существовали домашнее насилие и подростковое хулиганство — язвы общества, о которых с готовностью рассуждают участники многочисленных дневных телешоу. Само собой, не обходилось в окрестных районах и без супружеских измен и связанных с ними скандалов — это у взрослых. Что до молодежи, то бывали случаи продажи наркотиков в школах, ребята напивались, обкуривались, устраивали в отсутствие родителей форменные секс-вечеринки. Наверняка кто-нибудь из соседей пытался «оптимизировать» свои налоговые платежи, кто-нибудь не вносил в декларацию часть доходов или вел маленький бизнес без регистрации. Такое бывало, вспоминал Адриан. За все прожитые здесь годы он ни разу не слышал звука выстрела. Да куда уж там — он даже не помнил, когда в последний раз по его улице проезжала патрульная машина с включенной мигалкой.
Всякие кошмары происходили где-то далеко, в другом мире. Они давали сюжеты для вечерних выпусков новостей и заголовки для первой полосы утренних газет.
Адриан вновь взглянул на пистолет. Наследство, оставшееся от брата. Зарегистрировать оружие Адриан Томас так и не удосужился. Более того, он никому о нем не рассказывал: коллеги по факультету были бы просто потрясены, доведись им узнать, что милейший, добрейший профессор держит дома оружие. А пистолет был самый настоящий. Одного взгляда на этот кусок металла было достаточно, чтобы понять: он не игрушка, он предназначен для того, чтобы надежно и уверенно выполнять нелегкую, не самую эстетичную и гуманную работу. Адриан не был ни охотником, ни членом Национальной стрелковой ассоциации. К людям, которые исповедовали популярный в правых кругах принцип: «Дать каждому возможность с оружием в руках защищаться от преступников и террористов», он относился с презрением. Жена Адриана если когда-то и знала, что дома у них хранится «ругер», то наверняка давно позабыла о нем, а напоминать ей профессор не считал нужным.
Однажды — один-единственный раз в жизни — Адриан Томас пожалел, что не нашел в себе решимости и душевных сил рассказать жене о пистолете, может быть, даже дать ей его. Теперь столь же невеселый выбор стоял перед ним лично, и он вдруг вспомнил, что этот пистолет уже был однажды использован его братом в тех же целях. «Не самая героическая судьба выпала этому стволу, — подумал он, — лежать годами в темном ящике и просыпаться только в руках у самоубийц. Сейчас я приставлю его себе к виску или суну в рот, нажму на курок — и за все эти годы из бедного пистолета будет сделан всего лишь второй выстрел».
Адриан медленно отложил тяжелый, блестящий, холодящий руку пистолет и посмотрел на розовую бейсболку. Эти два предмета представляли собой полную противоположность друг другу и словно бы спорили, кто из них сейчас важнее, кто будет определять линию поведения человека, его ближайшие поступки.
Адриан выждал паузу, успокаивая сбившееся почему-то дыхание. В комнате стало вдруг осязаемо тихо, будто витавшие здесь только что мысли о самоубийстве наполнили ее треском и гулом.
«Что ж, уделим этой шапочке немного внимания, — подумал профессор. — Она, кажется, заслужила».
Он взял телефон и набрал 911. Вот она, ирония судьбы: сейчас он звонит, чтобы сообщить неизвестно что неизвестно о ком, а затем, уже скоро, перезвонит и фактически то же самое сообщит о себе самом.
— Полиция, пожарная служба, спасатели? С кем вас соединить? — В голосе диспетчера прозвучали отработанные годами уверенность и спокойствие.
— Да у меня, в общем-то, даже не вызов. — Адриану хотелось, чтобы его голос тоже звучал уверенно и спокойно — не как у старика, которому врач несколько часов назад объявил смертельный диагноз. — Я звоню, чтобы сообщить об одном происшествии, которое, как мне кажется, может представлять некоторый интерес для полиции.
— Что за происшествие? Рассказывайте.
Адриан попытался представить себе человека на другом конце провода. По крайней мере, слова с его губ слетали четко — одно за другим, все по делу, ничего лишнего. Было похоже, что они выстраиваются в шеренги ряд за рядом, облаченные в плотно подогнанную форму с высоким тугим воротничком.
— В общем, тут такое дело… фургон проезжал — белый. А еще была девушка-подросток, Дженнифер. То есть я ее не знаю, так было написано на бейсболке… Но она, наверное, где-нибудь по соседству живет. Так вот, девушка только что была здесь, а потом ее вдруг раз — и не стало…
Адриан был готов отхлестать себя по щекам. Ну надо же так опозориться! Все усилия говорить взвешенно, спокойно и убедительно пошли прахом. С губ слетали какие-то клочки фраз, бестолковые и бесполезные замечания… Неужели это болезнь, неужели грядущее слабоумие уже стало исподволь сказываться на речевых навыках?
— Да, сэр, я понял. Так что же вы, по вашему мнению, видели?
В трубке раздался негромкий короткий сигнал. Разговор записывался.
