Сервас крикнул, но никто ему не ответил. Сердце пустилось вскачь. Все сигналы тревоги, которые оно подавало, промчались на красный свет один за другим. Кто шатается по заброшенному лагерю и с какой целью? Почему не отзывается на крик? Только слабое эхо донесло обратно голос Серваса.
Три лагерных здания были выстроены в стиле шале, из бетона с деревянными украшениями. Шиферные крыши, ряды окон на верхних этажах и большие застекленные двери на первых. Между собой здания соединялись галереями, открытыми всем ветрам. Внутри — ни огонька, в половине окон выбиты стекла, некоторые заколочены фанерой. Из лопнувших сточных желобов хлещет вода, заливая пол. Сервас направил луч фонарика на фасад центрального здания и прочел девиз, выведенный на нем полуразмытыми буквами: «В школе жизни нет каникул».
«В школе преступлений тоже», — подумалось ему.
Вдруг боковым зрением он различил слева какое-то движение и быстро обернулся. Через мгновение он все еще не был уверен в том, что именно увидел. Может быть, просто ветви раскачивались. Однако в этом направлении явно что-то мелькнуло. Какая-то тень среди теней…
На этот раз Сервас убедился, что пистолет снят с предохранителя и патрон находится в стволе. В полной боевой готовности он бросился вперед. Прыгнув за угол, Сервас резко принял влево и понял, что надо смотреть под ноги, потому что в этом месте скользкий, покрытый грязью склон уходил вниз. Здесь и там возвышались стволы раскидистых буков, наверху, среди ветвей, можно было различить кусочки серого неба. Дождь лился струями. Склон спускался к ручью, текущему в нескольких метрах внизу.
Вдруг Сервас различил какой-то отблеск.
Свет был слабый и неверный, как блуждающий огонек на болоте. Он сморгнул, чтобы стряхнуть капли дождя с ресниц. Огонек оставался на месте.
Вот черт, это еще что такое?
Пламя… Маленький тусклый огонек мерцал в метре от земли, возле одного из стволов.
Внутри у Серваса непрерывно звучал сигнал тревоги. Этот огонек зажег человек, который должен быть неподалеку. Он огляделся кругом и спустился вниз до самого дерева, снова чуть не растянувшись по дороге. Маленькая свеча… Такими пользуются, чтобы разогреть блюдо или чуть-чуть повысить температуру воздуха в комнате. Она стояла на небольшой полочке, прибитой к дереву. Пламя трепетало, освещая морщинистую кору. Вдруг Сервас увидел нечто, заставившее его замереть на месте. В нескольких сантиметрах выше свечи на стволе ножом было вырезано сердце, а внутри его — пять имен.
Людо, Марион, Флориан, Алиса, Михаэль…
Ребята, которые покончили с собой…
Потрясенный Сервас, окаменев, глядел на сердце.
Дождь загасил свечу.
Тут на него напали. Неистово. Жестоко. Ужасно. Внезапно он почувствовал, что не один. Спустя долю секунды ему на голову опустилось что-то мягкое. В панике Сервас стал брыкаться, отбиваться как настоящий дьявол, но противник держал его крепко. Он ощутил, как к носу и рту приклеилось что-то холодное. Обезумевший мозг сразу просигналил беззвучным криком: полиэтиленовый мешок! Неожиданно его больно подбили под колени, он помимо воли согнул ноги и оказался на земле, лицом в грязи. Неизвестный сидел на нем верхом, давя всем своим весом. Мешок не давал дышать. Сквозь полиэтиленовую пленку чувствовалась скользкая грязь. Нападавший пригнул ему голову к земле, плотно завязал мешок на шее и прижал руки коленями. Задыхаясь, Сервас вспомнил грязь, налипшую на волосы Гримма, и его охватил ледяной, безотчетный страх. Он отчаянно задергался и забил ногами, стараясь стряхнуть человека, сидящего у него на спине. Безуспешно. Тот не ослаблял хватки. С противным хрустом мешок надувался при каждом выдохе, чтобы потом приклеиться к ноздрям при вдохе, почти полностью перекрывая дыхание. Мартеном овладело жуткое ощущение нехватки воздуха и паники. С головой в полиэтиленовой темнице, почти задохнувшись, он чувствовал, что сердце вот-вот перестанет биться. Внезапно его дернули за шею, и вокруг нее обвилась веревка, закрепляя мешок. Когда Серваса потащили по земле, его шею пронзила острая боль.
Он изо всех сил перебирал ногами, стараясь уменьшить давление на шею. Ноги разъезжались по грязи, руки хватались за веревку, пытаясь ослабить мертвую хватку. Сервас не заметил, как выронил оружие. Его тащили по земле за веревку, он задыхался, не понимая, где находится, изнемогая как животное, которого волокут на бойню.
Не пройдет и двух минут, как он умрет.
Воздуха не хватало.
Рот судорожно открывался, но при каждой попытке вдохнуть его заклеивала полиэтиленовая пленка.
Воздух внутри мешка становился все более разреженным, постепенно заменяясь углекислым газом, который он выдыхал.
Его постигнет та же участь, что и Гримма!
Та же, что и Перро!
Та же, что и Алису!
Он будет повешен!
Сервас уже терял сознание, когда воздух вдруг снова заструился в легкие, словно открыли вентиль. Он был свежий, не затхлый. Сервас почувствовал, как по лицу барабанит дождь. Спасительными вдохами он хрипло, со свистом втягивал в легкие воздух вместе с водой.
— Дышите! Дышите!
Это был голос доктора Ксавье. Он повернул голову, всмотрелся и увидел, что психиатр склонился над ним и поддерживает его. Вид у Ксавье был не менее испуганный, чем у него самого.
— Где… где он?
— Сбежал. Я еле успел его разглядеть. Молчите и дышите!
Внезапно неподалеку зафырчал мотор, и Сервас понял. «Вольво»!
— Черт! — только и смог он произнести.
Сервас сидел, прислонившись к дереву и не обращая внимания на струи воды, текущие по волосам и лицу. Рядом с ним на корточках пристроился психиатр, и ему, казалось, тоже было все равно, льет сверху дождь или нет, налипла ли грязь на его начищенные ботинки.
— Я ехал в Сен-Мартен и увидел на обочине вашу машину. Мне стало интересно, что это вы тут делаете, и я решил за вами подсмотреть. — Ксавье бросил на него проницательный взгляд и слегка улыбнулся. — Я ведь такой же, как и все. Следствие, убийства — все это, конечно, ужасно, но вместе с тем так интересно! Короче, я пошел вас искать и вдруг увидел на земле, с мешком на голове и… с этой веревкой! Тот тип, видимо, услышал шум моей машины и быстро ретировался. Он, наверное, не ожидал, что ему помешают.
— За… западня, — запинаясь, пробормотал Сервас и потер себе шею. — Меня за… заманили в западню.
Он затянулся отсыревшей сигаретой, и она затрещала. Все тело Серваса подрагивало от озноба.
— Дайте-ка посмотреть. — Психиатр осторожно отогнул воротник его пальто. — Дрянь дело. Я отвезу вас в больницу. Это надо сразу обработать, сделать рентген шейных позвонков и гортани.
— Спасибо, что… проезжали мимо.
— Здравствуйте, — сказал М. Монд.
— Здравствуйте, — ответила Диана. — Я хочу навестить Юлиана.
