– Разумеется. Хотелось сказать товарищу спасибо от
всего сердца! Особенно упорно добирались до него Хаара, Филомена, Таамаг и те,
кто владел их копьями до них…
– Странно, что именно они, – сказала Ирка
задумчиво.
– Как раз ничего странного. Многие черты характера у
нас, как видишь, передаются. Копье и шлем согласятся принять лишь ту хозяйку, у
которой будет с ними внутренняя близость… Кстати, хочешь посмотреть, как она
выглядела?
Гелата вскочила. Ирке казалось, что спокойно двигаться
валькирия воскрешающего копья вообще не способна. В ее крепко собранном теле
установлен слишком мощный мотор, совершавший с места такой рывок, что бедное
тело подкидывало, как подкидывает мелкую собачку, когда она лает. И ничего
удивительного: на космических кораблях не летают в магазин за селедкой.
Оглянувшись на дверь, Гелата подлетела к книжному шкафу и
выдернула из него толстый том «Основы консервации для молодых мамочек».
– Последняя книга, которую этот возьмет в руки. Он же у
нас мачо, горделивый самец-победитель! Вот только на шампунях его малость
зациклило. Хех! – заявила она самодовольно и, нетерпеливо перелистав
книгу, извлекла фотографию.
– Вот, буренка, смотри и приобщайся! Оригинал где-то у
Фулоны! – сказала Гелата, поворачивая божью коровку пуговицами к снимку.
Ирка недоверчиво выхватила у нее снимок. На фотографии она
увидела лицо, настолько похожее на ее собственное, что в первый миг решила, что
кто-то щелкнул ее тайком. Лишь после она разглядела волосы, заплетенные в две
«улитки», старомодное платье с кружевным воротником и тот тусклый отблеск
справа от головы, который бывает, когда фотовспышка отражается от стекла или
холста. Снимок был сделан с картины.
Гелата быстро взглянула на нее:
– Ну да, сестренка Муму, не удивляйся. Я же говорила:
копья валькирий выбирают похожих хозяек, – сказала она и, поцеловав божью
коровку в морду, зашвырнула ее на шкаф. – А то еще кое-кто решит, что я
дорожу этой жертвой генетических экспериментов! – заявила она, чутко
косясь на дверь, и сразу же, без перехода, прибавила: – Фото я тебе, понятно,
не оставляю. Почему – сама понимаешь.
Ирка кивнула.
– А зачем уничтожили копье Филомены? – спросила
она. Теперь, когда она знала все, такой вывод казался ей очевидным.
– Думаю, это как-то связано с пророчеством. Пока копье
цело, валькирия еще может вернуться в своей преемнице. Теперь уже все,
поздно… – коротко ответила Гелата.
Внезапно Антигон, стоявший рядом с Иркой, высоко подпрыгнул
и, щелкнув зубами, застыл с невинным лицом. За щекой у него что-то жужжало.
– Выплюнь! – морщась, приказала Ирка.
Антигон сомкнул зубы и с ужасом замотал головой, как
ребенок, у которого изо рта пытаются выдрать уроненную конфету.
– Ты че? Какое выплюнь? Он же кикимор! – удивилась
Гелата. – И вообще: место мух не у меня дома, а в дикой природе!
И тотчас, точно спеша подписаться под этим утверждением,
Антигон с усилием проглотил муху.
В коридоре послышалось намекающее покашливание. В комнату
просунулось сплющенное рыльце комиссионера. Комиссионер топал на четвереньках,
а в зубах держал тапки-зайчики.
– Во! Макс передал! – сладко сказал комиссионер,
протягивая тапочки Гелате.
– Через тебя?
Комиссионер закивал как грустный слоник. Гелата прищурилась:
– Ага, гордый самый! Решил обидеться и покачать права!
Будет теперь через этих уродов общаться!.. Он еще что-то сказал?
На щечках у комиссионера обозначились розоватые узелки
смущения.
– А бить не будете?
– Рискни!
– Он, извиняюсь, просил вас ими подавиться, –
громко прошептал на ухо Гелате пластилиновый гадик.
Пружина негодования подбросила валькирию со стула.
– Ну и прекрасно! Топай к Максу, верни тапки и передай,
что я швырнула их ему в лицо! Чего стоишь сусликом? Ждешь «спасибо»? –
трагически произнесла Гелата с интонацией невесты, которая возвратила
обручальное кольцо и уже ищет глазами акваланг, чтобы бежать топиться в озере.
Услышав ненавистное слово, комиссионер страшно округлил
глаза и вылетел в коридор, зацепив за дверь эдемским браслетом, сомкнувшимся на
вихляющей лодыжке.
– Слушай, Гелата! – сказала Ирка, вспоминая
недавний разговор. – А как можно посчитать, сколько владелиц было у твоего
копья до тебя?
Гелата недоверчиво моргнула.
– Ты что, действительно не знаешь, как это узнать?
– Нет.
– И сама зарубки не оставляла?.. О, небо! Ты бы еще
спросила, как дышать! Покажи копье!
Ирка материализовала копье.
– Смотри на древко… Зарубки видишь? Четыре… еще две…
ого, глубокая какая, от всей души кто-то постарался… Получается, ты седьмая
валькирия-одиночка. Держи, ставь свою зарубку!..
Ирка невольно отстранилась. Ей совсем не хотелось этого
делать.
– Да-да, – сказала Гелата. – Я отлично
понимаю, что ты ощущаешь. Но смотри на вещи, как все мы. Вечно никто на этой
земле не живет, и надо понимать, что все хорошее, что дается, дается временно и
дается не просто так, а для чего-то. Это копье как старая винтовка, которую
вручают солдату. И по ржавчине на штыке, по царапине от пули на прикладе он
отлично видит, что он далеко не первый ее владелец, а возможно, что и не
последний… Но воевать-то надо. Понимаешь?
Ирка неуверенно кивнула. Она действительно понимала, о чем
говорит Гелата, но внутренне протестовала против этого, как зеленый и клейкий
весенний лист не может согласиться с тем, что осенью желтым и сморщенным
дворник сметет его метлой.
Гелата порыскала глазами по столу и, не обнаружив ножа,
вручила Ирке тяжелые портняжные ножницы. Ирка раскрыла их и сделала зарубку,
стараясь, чтобы она была поглубже. Гелата отобрала у нее ножницы и большим
пальцем счистила с них налипшую стружку.
– На, съешь!
– Зачем?
– Все-таки дерево-то эдемское. Съешь, я серьезно
говорю. Нельзя выбрасывать.
Ирка послушалась.
– Ну вот, – удовлетворенно сказала Гелата. –
Дело сделано! Песик поднял лапку под деревом истории, как сказала бы Бэтла. Она
не такая уж простушка, можешь мне поверить! До того как стать валькирией,
училась в универе на филфаке! Говорит: всем факам фак!.. Эй, о чем ты там
грустишь?
