Предпринять она ничего не успела. Из кабинета Арея, ковыряя
в зубах карандашом, вышел… Грошиков. Увидев ведьму, он слегка смутился, но
тотчас приветливо заулыбался и помахал Улите рукой.
– Что ты тут делаешь? – прошипела Улита.
Она решила, что на нее надвигается шиза. Увидеть в
канцелярии Грошикова она ожидала в последнюю очередь.
– Как что? Тебя жду. Брожу тут от скуки! Миленько так!
Работать можно! – жизнерадостно одобрил Грошиков.
Улита недоверчиво уставилась на него. Ей казалось: она
сходит с ума. Простой смертный на Большой Дмитровке, 13, без приглашения и в
отсутствие хозяев! Проще допустить, что у нее в мозгах произошло короткое
замыкание, чем поверить, что это правда. А пятое измерение? Что оно, прямо так
его и пропустило?
– Как ты сюда попал? – недоверчиво разглядывая
его, спросила Улита.
– Как-как? Не через трубу же. Уборщица открыла, –
небрежно пояснил Грошиков.
– Уборщица? – с недоумением переспросила Улита,
впервые узнавшая, что в штате русского отдела мрака есть уборщица.
– Ну да! Маленькая такая, сморщенная, с рюкзачком.
– С рюкзачком? – быстро переспросила Улита.
– Угум-с. На грустную бомжиху похожа! Я ей объяснил,
что я твой жених. Заявление, мол, подали. Приходите на свадьбу, бабуся! Ты не
против?
Улита только и смогла, что покрутить пальцем у виска. Чтобы
пригласить Мамзелькину на свадьбу – нужно быть контуженым.
– Да ладно тебе, не злись! А что я мог еще сказать?
Бабкам надо доступно все объяснять, на пальцах, в доступной их пониманию
форме, – принялся оправдываться Грошиков. – Ну и кадры у вас, между
нами…
Улита изумленно икнула.
– Она сама тебе сказала, что она уборщица?
Грошиков нетерпеливо поморщился. С его точки зрения, тема
себя исчерпала. Преуспевшим людям не принято замечать уборщиц. И уж, во всяком
случае, рассказывать о них подробнее, чем в двух предложениях.
– Сам догадался. А кем еще может быть старуха с
рюкзачком? Финансовым директором? Главным акционером? Кстати, а она что, швабру
с собой носит? Стыдно, девушка, стыдно! Особняк арендуете, чай, не за десять
копеек, а на швабру денег не наскребли.
Улита молчала, разглядывая его. Ей мнилось: она впервые
видит такого абсолютного, без малейших посторонних примесей болвана. Грошиков с
удовольствием откинулся в кресле. В его груди кипела нерассказанная история.
– Вообрази! Прихожу я где-то час назад. Вижу: стройка.
Ну, думаю: ремонтируются люди, это хорошо, позитивно. Есть процесс – есть
динамика! Подлезаю под леса. Смотрю: у дверей юноши крутятся. Тощенькие такие,
улыбчивые, человек пять. Окружили меня, за руки трогают. «Вот, говорят, пришли
сдать деловую отчетность, а закрыто среди рабочего дня. Непорядок!» Ну поболтал
с ними…
– О гуру рассказал? – не выдержала Улита.
– И о гуру. Хорошие ребята оказались. Прониклись.
Обещали прийти. Очень им, по-моему, понравилась идея взаимного духовного роста.
И я тоже понравился.
В последнем Улита не усомнилась. Суккубы – ребята влюбчивые.
– А как ты вообще узнал, где меня искать? –
спросила она.
– Да так, разные существуют источники… Знать, где
работают все красивые девушки города, – первейшая обязанность настоящего
мужчины! – мартовским котом промяукал Грошиков.
Улита фыркнула. Грошиков понемногу начинал ее развлекать.
Прытко! Завербовать в секту пятерых суккубов! Арея это развеселит.
– В общем, те ребятишки покрутились, телефончиками со
мной обменялись – слиняли. Остался я один. Нет уж, думаю, дудки! Не отступлю.
Быть не может, чтобы внутри никого не было. Хоть сторожа! Барабаню я в дверь,
минут десять барабаню – тишина!.. Ну а дальше уже рассказывал: открывает
старуха. Впустила меня, поговорили. Сел я за стол, жду тебя. А старуха все
ходит и ходит. Глаза мозолит, в кабинет ныряет, булькает там чем-то. Небось,
коньяк у шефа твоего отливает. В общем, она меня достала, и я ее отправил.
– Куда?
– Да никуда. «Идите, мамуля, домой, а я тут свою
невесту подожду».
– А она?
– Что она? Соглашается. Глазки закатила, всмотрелась в
меня внимательно. «Ну до скорой встречи!» – говорит. Прям такая роковая вся, я
умиляюсь!
Улита подумала, что на месте Грошикова она бы умиляться не
спешила.
«Деревенский пастушок» бродил по приемной, все разглядывая и
до всего дотрагиваясь. Беспокойными ручками он напомнил Улите Ромасюсика.
Только тот больше смахивал на хлопотливого попугайчика, здесь же зверек был
явно покрупнее. По меньшей мере, ласка или лиса, хотя и не без ослиных ушей.
– Странная у вас контора! Мрачновато, бестолково,
грязно! – попенял Грошиков, ковыряя ногтем пятно черного воска на столе
Улиты.
– Так взял бы тряпку и потрудился. Помог
старушке! – предложила ведьма.
Однако назойливого желания трудиться Грошиков не проявил.
– Чем, ты говоришь, вы занимаетесь? Оптовой продажей
бельевых прищепок? А где тут бельевые прищепки, где образцы?
– Да вон! – сказала Улита, щелкая пальцами.
Грошиков недоверчиво оглянулся и увидел.
– Ого! Живописно! А почему прищепки торчат в белье? И
мокрое все? – спросил он озадаченно.
– Дизайнерская находка, – пояснила Улита, которая
полторы секунды назад нашарила веревку с прищепками в Тульской области и
протащила ее по воздуху сквозь туман и грозовые облака.
– А вообще символично! – одобрил Грошиков, созерцая
растянутую мужскую майку, на которую потемневшие от времени прищепки насели
густо, как раки на тухлое мясо. – Художественно так! Простые, можно
сказать, люди являются потребителями вашего товара, и вы это всесторонне
подчеркиваете. А прайс посмотреть можно?
– Что? Тоже прищепками хочешь заняться?
– Да нет, просто из любопытства.
– Прайс только тем, кто уже оплатил товар. Для
отсечения болтливых, назойливых и нежелательных клиентов, – отрезала
Улита.
Грошиков засмеялся, и вновь незримо затряслись медяки в
копилочке. Неожиданно смех прервался. На глаза «пастушку» попалась стоящая
боком деревянная колода, в которой глубоко торчал топор.
– А это для тех, кто забыл купить прищепки? Теперь я
понимаю, почему у вас так хорошо идут дела! – Довольный своим чувством
юмора, Грошиков попытался выдернуть топор.
