– Ты бы еще копьем кинула! – мрачно посоветовала
Радулга.
Бэтла послушно стала материализовать копье и целиться, но ее
успокоили, усадили и, отобрав копье, вместо него вручили кусок пирога.
– Вот так всегда! Вечно надо мной все издеваются! А я
ведь просто хотела сказать Хааре, что день рождения – такой прекрасный, такой
необычный, такой редкий праздник! В этот день все должны понять, как хрупка
жизнь и как мы должны друг за друга держаться! А меня никто не принимает
всерьез! – всхлипнула Бэтла, роняя на колени крошки.
– Я тебя принимаю всерьез! – заверила ее Ирка.
Обрадованная валькирия сонного копья полезла обниматься и
локтем опрокинула на Ирку свою тарелку. Ирка едва успела раздвинуть колени и
мысленно повернуть тарелку боком, так что та пролетела, даже не задев ее.
– Не обращай внимания! Ерунда! – великодушно
сказала она и по непонимающему взгляду Бэтлы сообразила, что та вообще не
включилась, куда делась тарелка и что «ерунда».
Оруженосец Холы, оруженосец Таамаг и еще один оруженосец,
кажется, Радулги, будто невзначай удалились на балкон и принялись чем-то
булькать. Вован был отправлен посмотреть, куда они делись, и тоже пропал. Минут
через двадцать на балконе уже недружно пели. Могучие мужские голоса ввинчивались
в ночную тишину. С верхнего балкона кто-то назвал их психами и алкашами.
Вспыльчивый оруженосец Холы не утерпел и полез разбираться. Миролюбивый Вован
его успокаивал. Бесполезно. Оруженосец Холы вскакивал на перила, пиная
удерживающего его Вована. С верхнего этажа продолжали ругаться и даже
плевались.
Таамаг первой утратила то небольшое терпение, что у нее
имелось. Переваливаясь как медведица, она вышла на балкон и почти сразу
вернулась.
– Знаешь, а я твоего с балкона вышвырнула, – как
ни в чем не бывало сообщила она Холе.
Хола напряглась. Прислушалась. Тишина на балконе была не
просто полной. Пожалуй, ее можно было назвать мертвой.
– Моего? – переспросила она с беспокойством.
– Ну да. Он мне нахамил. Беги вниз – лови! Может, еще
успеешь!
Хола вскочила.
– Ты знаешь, какой тут этаж! – заорала она.
– Да сиди ты! Она шутит, – успокоила ее Хаара.
– И твоего Вована, кстати, тоже следом запустила. Под
ногами много вертелся, – удовлетворенно произнесла Таамаг.
Хаара и Хола в панике ринулись на балкон и вернулись
раздосадованные, толкая перед собой своих оруженосцев, прыгающих как кролики.
Оба были связаны скрученной в жгут простыней.
– Я же говорила, что она шутит! – шипела Хаара.
– Да ты сама поверила! – огрызалась Хола.
Узел на простыне был затянут так сильно, что развязать его
смогла только Таамаг. Она застенчиво посмотрела на свои руки.
– Со мной с двенадцати лет никто не хотел бороться!
Даже взрослые мужики отказывались! А я ведь даже зарядку не делала, просто
такая уродилась! И сестренки у меня ничего, не самые дохлые, – сказала она
с гордостью.
Мало-помалу напряженность исчезла. Валькирии повеселели.
Оруженосец Фулоны, невысокий, крепкий мужчина с залысинами, бывший прапор ВДВ,
стал петь под гитару. Фулона подтягивала. У валькирии золотого копья оказался
глубокий и красивый, чуть дрожащий на высоких нотах голос.
Неожиданно снизу, с домофона, кто-то позвонил.
– Это Филомена. Ну наконец! Свинство так сильно
опаздывать! – радостно воскликнула Хаара и отправила Вована встречать ее.
Вован ушел и надолго исчез. Оруженосец Фулоны продолжил
петь, но его не слушали. Никто не мог понять, почему Филомены и Вована долго
нет. Наконец на площадке остановился лифт. Хлопнула железная дверь. В комнату
заглянула растерянная голова Вована. Его щеки были уже не свекольными, но
сизыми. Губы пытались что-то выговорить. Оруженосец замахал рукой, вызывая
хозяйку.
Хаара вышла в коридор. Ирка услышала, как она вскрикнула, и
наивно подумала, что это радостный крик человека, которому вручили подарок. И
лишь когда из коридора донесся вопль «Скорее сюда!», Ирка поняла, что ошиблась.
Запутавшись в скатерти, Таамаг опрокинула стол. Все
валькирии разом ринулись к двери, мгновенно заполнив тесный коридор. Случайно
получилось, что Ирка оказалась впереди остальных, потому что сзади на нее
налетела могучая Таамаг и, как бульдозер, протащила ее вперед. На ноге у Ирки
пиявкой висел любознательный Антигон.
Ирка увидела Хаару и Вована. Они заботливо поддерживали
высокого парня, правая сторона лица которого была в крови. Парень вырывался, утверждая,
что не ранен и кровь не его. Ирка узнала оруженосца Филомены. В руках он держал
ее щит и шлем.
– А где сама Филомена? – непонимающе пробасила
Таамаг.
– Филомены больше нет! – ответил оруженосец и,
покачнувшись, тяжело завалился на Вована. Вован и оруженосец Бэтлы разом
подхватили его.
Другие бросились наружу, как-то сразу, без расспросов,
поняв, где следует искать Филомену. Некоторые рискованно телепортировали прямо
из коридора, ослепив Ирку короткими вспышками. Поблескивали наконечники копий.
Серебрились нагрудники, которых не было еще полминуты назад. Человеческая
природа замещалась вечной сущностью дев-воительниц.
Таамаг в давке столкнулась с Иркой, сгребла ее и, брызжа
слюной, крикнула ей в лицо:
– Это все из-за тебя, одиночка! Ты нарушаешь законы – и
от нас отворачивается удача!
Глаза у валькирии каменного копья покраснели от гнева и так
сильно косили, что Ирке казалось, будто ее взгляд расходится в разные стороны,
огибая ее. После каждого слова Таамаг чуть-чуть приседала, а в уголках рта взрывались
влажные шарики.
Кто-то решительно заслонил собой Ирку. Она узнала Фулону.
– Отпусти! Виновата не она! – приказала валькирия
золотого копья.
Ее оруженосец стоял рядом, держа в опущенной руке гитару.
Кто-то, проносясь, толкнул его. Гитара ударилась о стену и глухо загудела. Этот
жалобный звук образумил Таамаг.
Она отпустила Ирку, вскинула руки – страшная, гневная,
громадная как медведица, с искаженным ненавистью лицом – и исчезла в огненном
пузыре телепортации.
Ирке подумалось, что, если раздраженная Таамаг случайно
материализуется внутри каменной стены, тем хуже для стены. Она раздерет ее
голыми руками. Ирка почти видела, как крошится камень от могучих ударов
изнутри.
* * *
