Каренца приподнял инкрустированный бриллиантами знак доллара, болтавшийся у него на золотой цепи и больше похожий на трофей с очередного налета.
— Что, перебор?
— Жуть, — отозвалась Элли.
— Я так и думал. Так чем могу служить? Мой сержант велел мне оказать максимальное содействие, стало быть, считайте меня самым помогучим помощником.
Роган поскреб щеку и сказал:
— Мы все еще работаем по тому майскому делу: вторжение на пересечении Кенмар и Лафайет, в результате — труп.
— Да, я знаю это дело. «Двести двенадцать». Лучше было бы назвать «Шестьсот сорок шесть».
[14]
Я проверял — теперь уже никто не может получить номер с кодом двести двенадцать. Ведь это местечко принадлежит Сэму Спарксу, верно?
Роган кивнул. Элли подумала, что Спаркс, возможно, известен широкой публике больше, чем ей казалось, и даже без помощи всяких реалити-шоу.
— Мы тогда узнавали у Бойла — хотели выяснить, возможна ли ошибка адресом. Но он ничего не мог сказать. А теперь адвокат Спаркса утверждает, что у него иные сведения. Заявляет, что вы проводите операцию в отношении одного из соседей Спаркса.
— Я бы не назвал это операцией, — возразил Каренца, протягивая Элли бланк ДД5 — форму управления для отчетов по текущим расследованиям. Этот документ касался квартиры 702 в доме 212 по улице Лафайет.
— Это же соседняя квартира, — заметила Элли.
Роган заглянул ей через плечо.
— И насколько я помню, больше квартир на том этаже не было.
Отчет содержал записи по трем случаям: два произошли в марте, один в июне.
— В марте к нам в дежурку обратились двое соседей с жалобой на торговца наркотиками, который незадолго до этого переехал в одну из шикарных квартир на верхнем этаже. Вы это здание видели?
Элли и Роган кивнули.
— Значит, представляете. Дом старый, стоит там испокон веку. Жильцы в большинстве своем постоянные, тоже проживают там давным-давно. А потом Сэм Спаркс покупает крышу, вкрячивает туда еще несколько мультимиллионных апартаментов и называет это место «Двести двенадцать». И теперь одним и тем же входом, одним и тем же лифтом пользуются два совершенно разных типа жильцов. Вот вам и культурные противоречия.
Элли почувствовала, как у нее на поясе зажужжал сотовый, но позволила включиться голосовой почте.
— И что же это за противоречия?
— Есть там две дамы, обедают в половине пятого в местной кафешке. На двоих им небось века полтора стукнуло. Говорю вам, это что-то. Целыми днями смотрят «Си-Эс-Ай. Место преступления» и «Закон и порядок» в повторах по кабелю, как они выразились. Они и жаргона оттуда нахватались: жуки, маруха, наезд, осведомитель. Я вот к чему: что ни назови, они все знают. Они и сами бы оповестителями стали. Но, скажем так, когда речь заходит о выявлении наркоторговцев, они не самые надежные осведомители. Неряшливый старик мусорит на лестнице, а не кидает отходы в мусоропровод? В этом случае им доверять можно. Однако они из тех милых неискушенных граждан, которые считают, что любой человек, к кому днем и ночью ходят друзья, занимается чем-то постыдным и незаконным. Назовем это конфликтом поколений.
— Зачем же тогда заполняли форму ДД5 по этой квартире?
— Иначе эти старушенции не отстали бы, храни их Господь. Они приходили и нудели в дежурке, всем жильцам косточки перемыли, то и дело пользуясь всякими полицейскими словечками, короче, от них была одна головная боль. И бедолагам из местной полиции, чтобы унять этих активисток, ничего другого не оставалось, кроме как составить отчет. Вы же этих ребят знаете, лишь бы спустить на тормозах. В конце концов они поручили бабулькам самим потрудиться и собрать данные, чтобы можно было получить ордер на обыск по заявлению гражданского лица.
— Почему же Бойл не сказал нам об этом тогда, в конце мая, когда мы к вам обращались?
— Потому что в половине случаев, когда мы намереваемся получить «гражданский» ордер, эта так называемая встревоженная общественность ленится и бросает все на полпути. Вот мы и не заполняем ДД5, пока нам не представят бумаги по всей форме. В нашем случае это было сделано только в июне.
— А можно уточнить, что это за «гражданский» ордер? — спросил Роган.
— По наркотикам не работали, а? — Каренца произнес это так, словно ни один квалифицированный полицейский не мог попасть в отдел убийств, не оттрубив положенный срок в отделе по борьбе с наркотиками. Элли так и вовсе оказалась на нынешней должности всего после пяти лет службы и года работы детективом по общеуголовным преступлениям, поэтому сейчас она порадовалась, что вопрос задала не она.
— Отдел серьезных правонарушений, потом СРЖН,
[15]
— сказал Роган.
— Ладно, ордер по заявлению гражданского лица — наша выдумка, но на самом деле это инструмент полицейской работы с населением. Вы же наверняка видели, после одиннадцатого сентября весь транспорт в Нью-Йорке обклеили плакатами: «Увидели что-то — сообщите».
— Не всякий же раз речь идет о новом Закарии Мусауи.
— По большей части, слава богу, нет, постучите по дереву. Зато теперь многие не в меру любопытные соседи с полным правом считают, что кто-то что-то непременно замышляет. Так вот, этот «гражданский» ордер заставляет потрудиться и их самих. Они должны записывать все, что кажется им подозрительным. Затем они передают эти записи нам. Если мы находим основания для возбуждения дела, запрашиваем ордер. Если нет…
— Вы заверяете их, что сделали все возможное, и снова отправляете толочь воду.
— Обычно так и происходит. Но вернемся к отчету. Эти две дамы пришли к нам в марте. Пару недель спустя, после еще нескольких историй с ушлыми Лорелом и Харди,
[16]
они находят контакт с полицейской службой по работе с населением, где им рассказывают о «гражданском» ордере. Через пару месяцев мы этот сигнал проверили, но там все чисто.
— Вы уверены?
— Никаких сомнений. Когда некоторое время у нас поработаешь, обостряется чутье на наркотики. Чувак устраивает у себя вечеринки, как и любой холостяк на Манхэттене, имеющий такие бабки. Мы сделали все, что полагается. Мы с напарником даже чуток пообщались с этим типом. Это отражено в июньской записи. Честно говоря, мне просто хотелось взглянуть на эту квартирку.
— И? — продолжил расспросы Роган.
— Приятное местечко. Мраморный пол. Окна от пола до потолка…
— А что жилец? Наркотики? Торговля?
