– Всего один раз, и то потому, что никак
нельзя было иначе. Милость – это исключение, но не правило. Чтобы видеть
лестницу постоянно, как видят ее стражи света, требуется полностью измениться.
Свернуть шею эгоизму. Перечеркнуть самолюбие, наступить на горло своему «я»,
ощутить других совершенными, а себя хуже всех. Не только пожелать измениться к
лучшему, но и осознать, что сам ты без воли света измениться не можешь. Только
в этом случае можно ступить на лестницу или хотя бы увидеть ее.
Меф слушал Дафну недоверчиво. Слишком уж не
похоже это было на все, к чему он привык.
– И это все? Никаких гробовых щепок под
язык, восхождения полной луны в клешне Скорпиона, массирования точки «ци»
против часовой стрелки и закручивания биоэнергетических потоков вокруг потной
пятки заклинателя?
Дафна невольно улыбнулась. Никто лучше Мефа не
умел передразнивать комиссионерские заморочки.
Послышался топот, и вновь появился тот самый
чесавший ухо атлет. На сей раз его сопровождала запыхавшаяся девица, в одной
руке у которой было копье, а в другой шипела сковорода. По всем признакам,
девицу только что спешно оторвали от плиты.
Девица не очень внимательно посмотрела на
Мефа, внимательно на Даф и заорала на парня:
– Совсем дремучий? Светлых от темных не
отличаешь?
Обиженный парень пробормотал, что пусть самые
умные сами и караулят, и удалился, хотя и гордо, но не очень далеко, чтобы,
когда попросят прощения, не слишком напряжно было возвращаться.
– Привет, Гелата! – поздоровалась
Дафна.
– Привет! – ответила девица,
удрученно созерцая сковороду, с которой, когда она бежала, где-то потерялась
яичница.
– На! За ручку держи – обожжешься! –
сказала она, вручая сковороду Антигону. – Отнесешь это своей хозяйке и
объяснишь, как пользоваться. А то она небось до сих пор думает, что сковородка
– это оружие ближнего боя дробящего действия!
Антигон вперевалку удалился, изредка касаясь
раскаленной части сковороды пальцем и хихикая.
– Его же вроде украли? Где вы его
нашли? – спросила Гелата у Дафны.
– В морозильнике! – вместо нее
ответил Меф.
И, разумеется, ему не поверили.
– Где-где? Не пытайся шутить из всех
положений! Натянутые шутки смешными не бывают! – назидательно произнесла
Гелата.
Что-то полыхнуло, и в трех шагах от Дафны и
Мефа появилась Улита. Видимо, недавно она вымыла голову, потому что вокруг
головы у нее обмотано было полотенце.
– А вот и я – единственная в своем
роде! – представилась она. – Кто способен восхищаться – восхищайтесь,
остальные могут грызть от зависти локти и падать в обморок!
Оруженосец Гелаты, охранные навыки которого
сидели глубоко в подкорке, опомнился первым. Он мгновенно шагнул навстречу
Улите, расставляя руки в жесте «не пущу!».
– О, какой хорошенький младенчик! Только
увидел чужую тетю, а уже обниматься идет! Чей это? Скажи мамочке: «Агу!» –
умилилась ведьма.
Обнаружив, что гигант продолжает надвигаться,
Улита сделала быстрый шаг вперед и ткнула его пальцем в грудь.
– Эй, хомяк, замри сусликом! Посмотри на
северо-запад! Еще севернее, я сказала! Песочницу видишь? Это твой огневой
рубеж! Начинай окапываться! – рявкнула она.
Оруженосец изумленно застыл и оглянулся на
хозяйку.
– Да оставь ее в покое! – буркнула
Гелата. Она была умнее своего оруженосца и даже не пыталась призвать копье.
– Но она темная! – произнес парень с
негодованием.
Наглая толстая девица выводила его из себя.
Улита поморщилась.
– А ты что, сильно светлый, что ли?
Дурная агитация хуже прямого вредительства! И вообще, скажи, ты часом не дурак?
А то больно успешно притворяешься!
Даф толкнула Мефа плечом, и тот, смекнув, о
чем его просят, встал между оруженосцем и Улитой. За ведьму он боялся мало,
куда больше – за приятеля Гелаты. Улита с сожалением перестала доводить
оруженосца и, обращаясь к Мефу, заявила:
– Я за тобой! Тебя Арей зовет!
– Чего так рано? Тренировка только через
два часа! – возмутился Меф.
– Вопросы не ко мне. Гость прибыл раньше.
– Какой гость?
Ведьма посмотрела на него с состраданием.
– Не хочу раньше времени настроение
портить, – сказала она.
* * *
Арея Меф нашел в спортивном зале. С ним рядом
стоял высокий и тощий страж. Лицо у него было искорежено. Правый глаз смотрел
наискось, вдавленный в череп рассекшим лоб ударом сабли или меча. Кожа на лице
обожжена. Волосы, ресницы, брови – все слизано не знающим жалости пламенем.
Заметив Буслаева, страж обернулся к нему. Дарх
на его шее качнулся и, ябедливо звякнув, указал на грудь Мефа, точно
нашептывая, что там имеется нечто его интересующее.
Арей подошел к Мефу и положил ему руку на
плечо.
– Знакомься, синьор помидор, это Трынг!
Трынг когда-то сражался с Гопзием. Я подумал, что вам будет полезно
познакомиться.
Трынг осклабился, показав Мефу железные зубы.
– И кто победил? – спросил Меф.
Трынг молча поднял левую руку. Буслаев увидел,
что на ней нет кисти. Это было красноречивее всякого другого ответа.
– А почему вам дарх не срезали? – спросил
Меф, не отличавшийся особенным тактом.
– Не случилось. Их разнял один
миролюбивый, робкий и тихий дяденька, оказавшийся поблизости, – пояснил
Арей.
– Какой дяденька?
Барон мрака удивленно приподнял левую бровь.
– Я! Странно, что ты не узнал меня по описанию.
А теперь за дело!
Арей протянул руку и сдернул с подставки два
деревянных меча. Меф отметил, что из тренировочных эта пара была самой тяжелой.
– Может, завтра? У меня сегодня все
болит! Особенно трицепсы и грудь, – не очень уверенно сказал Меф, не
ощущавший ни малейшего боевого задора.
Трынг ухмыльнулся.
– Напрасно ты ему это сказал! –
заметил Арей.
– Почему?
– Теперь в бою он это учтет. Только
светленькие договариваются перед боем, кто кого куда не бьет. Мрак же, если с
ним договоришься, именно туда и влупит! – сказал Арей.
