Пытаясь заглянуть через перила, она неосторожно
поймала ногой выбоину (слава старым доходным домам!) и шесть ступенек до
площадки прокатилась на боку, больше беспокоясь о ноутбуке, чем о своих костях.
Ощутив под ногами опору, Ирка сразу вскочила
на ноги, вызывая копье. Шагах в пяти слабый лунный свет очерчивал неподвижную
мужскую фигуру. Белым пятном расплывалось во мраке лицо.
– Эй! – опять крикнула Ирка.
Тень, не отвечая, взмахнула рукой. Ирка, не
задумываясь, отпрянула вправо, ощутив холодное дуновение у щеки, после чего
метнула копье. Фигура легко уклонилась и чем-то ударила по не успевшему
разогнаться копью.
Полыхнула яркая голубоватая вспышка,
ослепившая Ирку. Сухой удар грома раскатился по лестнице. Задрожали двери.
Где-то открылась, захлопнулась и зазвенела форточка. Вновь призвав копье,
одиночка приготовилась к новому броску, однако тень уже исчезла.
Сбежав по лестнице, оглушенная Ирка выскочила
на улицу и налетела на Таамаг, мчавшуюся ей навстречу вместе с оруженосцем.
– Что такое? – крикнула та и, не
дожидаясь ответа, метнулась в подъезд.
Провод оказался перерезанным у самого
выключателя, однако оруженосца это не остановило. Он оплавил оплетку
зажигалкой, вытянул, скрутил, и через минуту свет вновь горел.
Между вторым и третьим этажами Таамаг легко
отыскала метательный нож, торчавший в перекладине рамы. Трогать его она не
стала, а лишь задумчиво качнула пальцем и хмыкнула.
– Похож на нож Багрова! – удивленно
сказала Ирка.
Таамаг это не удивило.
– Думаю, это он и есть. Если это тот нож,
которым Матвей кого-то подранил, то тебе его вернули. Умница, что уклонилась.
Поверь тете, ничто так не портит зрение, как нож, вошедший в глазницу и
торчащий из затылка… Ты сама-то хоть попала?
– Нет. Он тоже увернулся, а потом была
вспышка, – сказала Ирка.
Таамаг известие о вспышке не понравилось.
– Ну-ка, покажи свое копье! – велела
она.
Ирка призвала копье, радуясь, что оно опять
повинуется. В том месте, где наконечник ободом опоясывал древко, она увидела
глубокую царапину.
– Сообразила теперь? – спросила
Таамаг.
– Вспышка от столкновения двух
артефактов: темного и светлого? – попыталась предположить Ирка.
Таамаг кивнула.
– Похоже, он был не прочь перерубить у
копья наконечник, чтобы забрать с собой.
Ирка уставилась на Таамаг с недоверием.
– Ты серьезно? Зачем?
– А почему нет? Копье одиночки – недурной
трофей. Попытался перерубить, но немного промахнулся и вынужден был
телепортировать, пока копье не полетело в него во второй раз. Кинься он на тебя
с мечом, пытаясь сыграть на опережение, копье поразило бы его в спину. Он и это
просчитал.
Ирка смотрела в серые испытующие глаза
валькирии каменного копья, а память ее медленно пролистывала все, что случилось
на лестнице.
– Согласись, что, когда пытаешься на лету
перерубить наконечник, промах в два сантиметра в темноте не очень значительный,
а? – добавила Таамаг.
– То есть он хороший боец? –
уточнила Ирка.
Таамаг шмыгнула носом. Похвалу у нее заслужить
было непросто.
– Ничего, сойдет, – сказала
она. – Эти два сантиметра спасли тебе жизнь. Больше не ходи одна. Хоть
хмыря своего, но захватывай!
– Я не хмырь! – с негодованием
произнес Антигон.
– По мне так натуральный хмырь! –
отрезала Таамаг. Нежитеведение она не изучала и даже не собиралась.
– Ир! Ты идешь или как? – крикнули
снизу.
Корнелий уже вертелся нетерпеливой юлой. Минута
промедления – и у него начинался трясунчик. Недаром его дядя Троил утверждал,
что самым большим наказанием для Корнелия в детстве было посадить его на стул и
заставить час просидеть неподвижно, положив на колени руки.
– А если еще и молчать заставить – так
вообще! Он называл это Нижним Тартаром! – вспоминал Троил.
* * *
Телепортация в Москву прошла без особых
приключений. Разве что прядь Иркиных волос материализовалась внутри входной
двери. Ирка стояла в темном коридоре и дергала волосы. Пахло новой моторезиной.
Влажный зонтик, болтавшийся где-то высоко на вешалке, плакал вчерашним дождем.
После пятого вопля: «Эй, кто-нибудь!» – дверь
брызнула широкой полосой света. Подошел Эссиорх в холщовом переднике,
заляпанном красками и присохшей глиной. Посмотрел. Молча сходил за ножницами и
отстриг Ирке застрявшую прядь. «По-другому не получается. Там все намертво
спеклось», – пояснил он. Затем высунул голову наружу и фыркнул.
– Хочешь посмотреть на сюрреализм: из
двери растут волосы? – предложил он.
Однако желания «смотреть на сюрреализм» у Ирки
не было.
– Убери их! – попросила она.
Эссиорх отказался.
– Ну уж нет! Оставлю! Ты сама
телепортировала или Корнелию доверила?
– Корнелию, – признала Ирка,
подумав, что это первый и последний раз.
Эссиорх засмеялся.
– Чего смешного?
– Да вот прикидываю, что написал бы
Корнелий в отчете, промахнись ты еще сантиметров на десять? «В момент сдвоенной
телепортации я размышлял о перспективах борьбы с мировым злом, вследствие чего
валькирия-одиночка мистическим образом оказалась сразу по обе стороны запертой
входной двери. На вопрос: „Как ты себя чувствуешь?“ – вразумительного ответа я
не получил. Копье и шлем прилагаю. Состояние артефактов нормальное. Жду
распоряжений. Связной света, Корнелий».
– А где сам связной света? – мрачно
спросила Ирка.
– На диване небось уже валяется. У него
теперь новый фокус. Он телепортируется в воздухе в полуметре над диваном и с
радостными воплями обрушивается мне на голову. Так я теперь иногда таз с водой
туда ставлю, чтобы он охладился, – пояснил Эссиорх.
Из комнаты донесся знакомый голос.
– Матвей! Как он? – узнав, радостно
воскликнула Ирка.
– Уже ничего, хотя свету пришлось
повозиться. Прямой опасности нет. Силы восстанавливаются примерно по
пластиковому стаканчику в день. Но если учесть, что потерял он их ведро, выводы
делай сама, – пояснил Эссиорх.
– А-а… – протянула Ирка. – Ну
да… Я пошла, хорошо? Он же не спит?
И, не дожидаясь разрешения, она кинулась к
двери.
