– А, ну все понятно! У дяди Арея опять
зачесались передние хватательные конечности! – гневно сказала Дафна.
Минуту спустя Меф уже лежал на диване, а Дафна
перекисью водорода аккуратно обрабатывала рассечение у глаза, заработанное на
утренней тренировке.
– Нельзя бить человека по тому, что
думает! Или пытается думать! – сказала Даф, созерцая множество боевых помет
у Мефа на лице.
– Я дерусь не с Ареем! Я дерусь со своим
страхом. И от него же получаю в нос, – упрямо ответил Меф.
«Опять эти солдафонские бредни!» – подумала
Даф и деловито ощупала ему переносицу.
– На этот раз твой страх очень неплохо
тебя отметелил, но нос цел, – сказала она.
– Зато запястья и голени отбиты. Арей
постоянно лупит меня по ним, потому что Гопзий любит это делать, – пояснил
Меф.
Избегая мокрой ваты, которая лезла ему в глаз,
он рывком сел и свесил ноги.
– Я смотрел, как бьют валькирию, и не
вмешался! Получается, что я опять был на стороне мрака! – сказал Буслаев.
Даф аккуратно закрутила крышку перекиси и
убрала ее от греха подальше, пока пузырек не сожрал Депресняк. Лучше бы Меф
помалкивал! Мысль, что они не помогли, тревожила и ее тоже.
– Тут была спорная ситуация. Утешай себя
тем, что Таамаг могла сгоряча не разобраться, кто враг, а кто друг. Ты получил
бы между глаз скорее, чем объяснил бы, как сильно желаешь ее защитить. А если
бы Арей выскочил за тобой следом? Тогда произошла бы схватка между Ареем и
Таамаг.
– Арей бы победил, – уверенно
произнес Меф.
Дафна не стала делать прогнозы.
– Да или нет, но без трупа или двух дело
бы точно не обошлось, – сказала она.
Дверь распахнулась от решительного толчка
бедром, и вошла Улита, румяная и взбудораженная, как человек, только что
вернувшийся с улицы.
– Эй, дохляки! А ну, встать по стойке
смирно и бояться меня! Кому тут жить надоело? – рявкнула она.
– Что?! – с вызовом спросил Меф.
Улита хихикнула.
– Поздравляю! Ты у нас новый ДДНО! –
сказала она, похлопав его по плечу.
– Какой еще ДДНО? – растерялся
Буслаев.
– Драчливый Дурак Номер Один! Знаешь, как
в большой компании вычислить самого самоуверенного и агрессивного дурака?
Задаешь провокационный вопрос и внимательно слушаешь, кто первый взбухнет. Это
и будет дурак номер один. Кто будет поддакивать – те Пэ-Сэ. Подхалимствующая
свита. Своего мнения не имеет, но охотно работает эхом. Кто станет науськивать
и растравливать ссору, когда она уже затихла: Гэ-Зэ.
– Что за Гэ-Зэ? – спросил Меф, видя,
что Улита не спешит с расшифровкой.
– Гремучая зараза. Знаешь, есть такие,
которые сами не дерутся, но подзуживают, шепчут, скользят между людьми как
змеи. Таких надо выдирать из общения как сорняк. Говорить им только «здрасьте»
и «до свидания» – причем лучше как-нибудь одним словом. Они безнадежны. За
эйдосами этих уже и мрак не охотится – они и так ему достанутся, – жестко
сказала ведьма.
– А как умного вычислить? – спросил
Меф.
Рассуждения Улиты казались ему интересными.
– Умный смотрит с улыбкой, не злится и
воспринимает не твои слова как таковые, а стремления и побуждения. И тот,
разумеется, кто любит тебя несмотря ни на что и никогда не осуждает! Вот как
она! Заметь, она даже бровью не повела: смотрела на меня и спокойно
улыбалась! – сказала Улита, ткнув пальцем в Дафну.
– Значит, я дурак, – убито произнес
Меф.
– Признался, и то хорошо! Признание
недостатка – первый шаг к его исправлению, – утешила ведьма Мефа. –
Величественнее надо быть, юноша! Шире душой! Мельчить надо только морковь в
салат… Ах да, между прочим, к тебе пришли!
– Кто? – озадачился Меф.
– Кто-то, кто сидит внизу. Холодно, между
прочим, снег идет, а она на велике.
Меф подошел к окну и оттянул пальцем планку
жалюзи. Внизу, сразу за оградой, по асфальтовой площадке кругами ездила
Прасковья. Она была в синей куртке и оранжевой шапке. Безошибочно уловив
момент, когда Мефодий отогнул жалюзи, Прасковья остановилась и вскинула голову.
«Она же не может меня видеть! Это
исключено», – подумал Меф.
Но она видела.
– Без машины, без охраны, без Ромасюсика…
А они где? – спросил Буслаев.
– А ты позвони Ромасюсику! Он тебе с
удовольствием расскажет, где он. Минут так на двадцать пять с хвостиком. Ду ю
андэстэнд ми? – передразнила Улита.
Меф содрогнулся.
– Нет уж. Обойдусь как-нибудь. А что она
тут делает?
Улита хихикнула.
– Понятия не имею. Но на твоем месте я бы
к ней вышла. Девушка определенно кого-то ждет, причем явно не меня и не Арея.
Мефодий вопросительно оглянулся на Дафну.
– Разумеется, – сразу согласилась
она. – Сходи! Ах да! Купи, пожалуйста, по пути Депресняку противоблошиный
ошейник. Бедный котик жутко чешется!
Меф ушел. Улита, оставшаяся в комнате вместе с
Дафной, недоумевающе уставилась на нее.
– Разве у лысых котов могут быть
блохи? – поинтересовалась она.
– Сомнительно. Да и потом, у него кровь
кислотная. Блоха растворится при одной попытке укуса, – рассеянно сказала
Даф.
Улита хмыкнула.
– Я так почему-то и подумала, что про
ошейник ты просто так сказала. Представляю, как Прасковья взбесится, когда он
вместе с ней будет искать ошейник для твоего кота.
Дафна чуть поморщилась.
– Для меня взбесить ее не цель, –
ответила она.
Улита некоторое время внимательно разглядывала
ее, а потом кивнула.
– Хорошо! Допустим, верю, но не понимаю.
У тебя же Мефа уводят, причем даже не нагло, а так… э-э… словно тебя вообще не
существует. Типа какая разница, что вякнет стул, на который забираются с
ногами?
– Ты не права, – уверенно сказала
Даф. – Прасковья вовсе не такая скверная, каким хочется видеть ее мраку и
Лигулу. Она не чудовище.
– А какая она? Хорошая, что ли?
Даф задумалась.
– У нее неплохое сердце, но неразвитый
ум. Она как маленькая разбойница в «Снежной королеве» Андерсена. Ей весело
щекотать оленя ножом, она и щекочет, не задумываясь, плохо это или хорошо.
