Дух приключений снова ожил в мальчиках.
– Гек, пойдем поглядим, если не боишься.
– Что-то не хочется, Том. А вдруг это индеец Джо?
Том струсил. Однако очень скоро любопытство взяло свое, к
мальчики решили все-таки поглядеть, сговорившись, что зададут стрекача, как только
храп прекратится. И они стали подкрадываться к спящему на цыпочках. Том
впереди, а Гек сзади. Им оставалось шагов пять, как вдруг Том наступил на
палку, в она с треском сломалась. Человек застонал, заворочался, и лунный свет
упал на его лицо. Это был Мэф Поттер. Когда он зашевелился, сердце у мальчиков
упало и всякая надежда оставила их, но тут все их страхи мигом исчезли. Они на
цыпочках выбрались за полуразрушенную ограду и остановились невдалеке, чтобы
обменяться на прощание несколькими словами. И тут снова раздался протяжный,
заунывный вой. Они обернулись и увидели, что какая-то собака стоит в нескольких
шагах от того места, где лежит Мэф Поттер, мордой к нему, и воет, задрав голову
кверху.
– Ой, господи! Это она на него! – в одно слово сказали мальчики.
– Слушай, Том, говорят, будто бродячая собака выла в полночь
около дома Джонни Миллера, недели две назад, и в тот же вечер козодой сел на
перила и запел, а ведь у них до сих пор никто не помер.
– Да, я знаю. Ну так что ж, что не помер. А помнишь, Грэси
Миллер в ту же субботу упала в очаг на кухне и страшно обожглась.
– А все-таки не померла. И даже поправляется.
– Ладно, вот увидишь. Ее дело пропащее, все равно помрет, и
Мэф Поттер тоже помрет. Негры так говорят, а уж онито в этих делах разбираются,
Гек.
После этого они разошлись, сильно призадумавшись. Когда Том
влез в окно спальни, ночь была уже на исходе. Он разделся как можно осторожнее
и уснул, поздравляя себя с тем, что никто не знает о его вылазке. Он и не
подозревал, что мирно храпящий Сид не спит уже около часа.
Когда Том проснулся, Сид успел уже одеться и уйти. По тому,
как солнце освещало комнату, было заметно, что уже не рано, это чувствовалось и
в воздухе. Том удивился. Почему его не будили, не приставали к нему, как
всегда? Эта мысль вызвала у него самые мрачные подозрения. Через пять минут он
оделся и сошел вниз, чувствуя себя разбитым и невыспавшимся. Вся семья еще
сидела за столом, но завтракать уже кончили. Никто не стал его попрекать, но
все избегали смотреть на него; за столом царило молчание и какая-то
натянутость, от которой у преступника побежали по спине мурашки. Он сел на свое
место, притворяясь веселым; однако это было все равно что везти воз в гору,
никто не откликнулся, не улыбнулся, и у него тоже язык прилип к гортани и душа
ушла в пятки.
После завтрака тетка подозвала его к себе, и Том
обрадовался, надеясь, что его только выпорют, но вышло хуже. Тетка плакала над
ним и спрашивала, как это он может так сокрушать ее старое сердце, а в конце
концов сказала, чтобы он и дальше продолжал в том же духе, – пускай погубит
себя, а старуху тетку сведет в могилу: ей уже не исправить его, нечего больше и
стараться. Это было хуже всякой порки, и душа Тома ныла больше, чем тело. Он
плакал, просил прощения, сто раз обещал исправиться и наконец был отпущен на
волю, сознавая, что простили его не совсем и верят ему плохо.
Он ушел от тетки, чувствуя себя таким несчастным, что ему не
хотелось даже мстить Сиду; так что поспешное отступление Сида через заднюю
калитку оказалось совершенно излишним. Он поплелся в школу мрачный и угрюмый,
был наказан вместе с Джо Гарпером за то, что накануне сбежал с уроков, и
вытерпел порку с достойным видом человека, удрученного серьезным горем и
совершенно нечувствительного к пустякам. После этого он отправился на свое
место, сел, опершись локтями на парту, и, положив подбородок на руки, стал
смотреть в стенку с каменным выражением страдальца, мучения которого достигли
предела и дальше идти не могут. Под локтем он чувствовал что-то твердое. Прошло
довольно много времени; он медленно и со вздохом переменил положение и взял
этот предмет в руки. Он был завернут в бумажку. Том развернул ее. Последовал
долгий, затяжной, глубочайший вздох – и сердце его разбилось. Это была та самая
медная шишечка от тагана.
Последнее перышко сломало спину верблюда.
Глава 11
Около полудня городок неожиданно взволновала страшная
новость. Не понадобилось и телеграфа, о котором в те времена еще и не мечтали,
– слух облетел весь город, переходя из уст в уста, от одной кучки любопытных к
другой, из дома в дом. Разумеется, учитель распустил учеников с половины
уроков; все нашли бы странным, если бы он поступил иначе.
Возле убитого был найден окровавленный нож, и, как говорили,
кто-то признал в нем карманный нож Мэфа Поттера. Рассказывали, что кто-то из
запоздавших горожан видел, как Мэф Поттер умывался у ручья во втором часу ночи
и, заслышав шаги, сразу бросился бежать. Это показалось подозрительным, в
особенности умывание, не входившее в привычки Поттера. Рассказывали также, что
обыскали весь город, но убийцы (обыватели не любят долго возиться с уликами и
сразу выносят приговор) так и не нашли. Конные были разосланы по дорогам во
всех направлениях, и шериф был уверен, что убийцу схватят еще до наступления
темноты.
Весь город устремился на кладбище. Том забыл о своем горе и
присоединился к шествию: не потому, что ему туда хотелось, – он в тысячу раз
охотней пошел бы еще куда-нибудь, – но потому, что его тянуло туда сильно и
безотчетно. Добравшись до страшного места, он пробрался сквозь толпу и увидел
мрачное зрелище. Ему казалось, что прошло сто лет с тех пор, как он был здесь.
Кто-то ущипнул его за руку. Он обернулся и встретился взглядом с Гекльберри.
Оба разом отвернулись и забеспокоились: не заметил ли кто-нибудь, как они
переглядываются? Но все в толпе разговаривали, не отрывая глаз от страшной
картины.
– Бедняга! Бедный молодой человек!
– Вперед наука тем, кто грабит могилы!
– Мэфа Поттера повесят, если поймают!
К этому, в общем, сводились замечания, а пастор сказал:
– Это суд божий; видна десница господня.
Том содрогнулся с головы до ног: его взгляд упал на
неподвижное лицо индейца Джо. В эту минуту толпа заколебалась, началась
толкотня, и раздались голоса:
– Это он! Это он! Он сам идет!
– Кто? Кто? – спросило голосов двадцать.
– Мэф Поттер!
– Эй, он остановился! Глядите, поворачивает! Не упустите
его!
Люди, сидевшие на деревьях над головой Тома, сообщили, что
он и не собирается бежать, только очень уж растерялся и смутился.
