Пришли еще посетители, и валлиец часа два рассказывал и
пересказывал всю историю с самого начала.
В воскресной школе не было занятий по случаю каникул, зато
все горожане собрались в церковь спозаранку. Событие, переполошившее город,
обсуждалось со всех сторон. Говорили, что и следа преступников не удалось еще
обнаружить. После проповеди жена судьи Тэтчера догнала миссис Гарпер, которая
шла вместе с толпой к выходу, и заговорила с ней:
– Неужели моя Бекки проспит целый день? Я так и думала, что
она устанет до полусмерти.
– Ваша Бекки?
– Да. Разве она не у вас ночевала?
– Нет, что вы!
Миссис Тэтчер побледнела и опустилась на скамью как раз в ту
минуту, когда тетя Полли, оживленно разговаривая с приятельницей, проходила
мимо. Тетя Полли сказала:
– Доброе утро, миссис Тэтчер! Доброе утро, миссис Гарпер! А
у меня мальчишка пропал куда-то. Я думаю, он вчера остался ночевать у
кого-нибудь из вас, а теперь боится идти в церковь. Надо будет задать ему
хорошенько.
Миссис Тэтчер побледнела еще больше и чуть заметно покачала
головой.
– Он не ночевал у нас, – сказала миссис Гарпер, начиная
беспокоиться.
По лицу тети Полли было видно, как она встревожилась.
– Джо Гарпер, видел ты моего Тома нынче утром?
– Нет, не видал.
– А когда ты его видел в последний раз?
Он попытался вспомнить, но наверное сказать не мог.
Прихожане остановились на полдороге к выходу. В толпе начали перешептываться,
все забеспокоились. Стали расспрашивать детей и молодых учителей тоже. Никто из
них не заметил, были ли Том и Бекки на пароходе, когда возвращались в город.
Уже стемнело, и никому в голову не пришло спросить, все ли налицо. Наконец один
из молодых людей выразил опасение, не остались ли они в пещере.
Миссис Тэтчер упала в обморок. Тетя Полли плакала, ломая
руки.
Тревожная весть переходила из уст в уста, от толпы к толпе,
из улицы в улицу, и через пять минут колокола неистово звонили и весь город был
на ногах. Случай на Кардифской горе теперь казался совсем неважным, о громилах
все забыли. Седлали лошадей, садились в лодки, пароход разводил пары – и не
прошло и получаса, как двести человек двигались к пещере по большой дороге и по
реке.
На весь долгий день городишко опустел и словно вымер.
Женщины навещали тетю Полли и миссис Тэтчер, стараясь их утешить. Они плакали
вместе о ними, и это было гораздо лучше слов. Всю томительную ночь город ждал
известий, по когда забрезжило утро, то получено было всего несколько слов:
«Пришлите еще свечей и провизии». Миссис Тэтчер чуть не сошла с ума, и тетя
Полли тоже. Судья Тэтчер посылал из пещеры бодрые и полные надежды записки, но
они никого не радовали.
Старик валлиец вернулся домой к рассвету, еле держась на
ногах, весь закапанный свечным салом и измазанный в глине. Гек, весь в жару,
все еще лежал в постели, куда его уложили с вечера. Все доктора были в пещере,
и ухаживать за больным пришла вдова Дуглас. Она сказала, что сделает для него
все, что может, потому что, каков бы он ни был, хорош или плох, или ни то ни
се, но все-таки божье дитя, – не бросать же его без присмотра. Валлиец заметил,
что у Гека есть и хорошие черты, а вдова сказала:
– И не сомневайтесь. На нем печать господня. Бог не забывает
никого. Никогда. Он отмечает каждое творение, выходящее из его рук.
Еще до полудня отдельные группы измученных людей начали
стекаться в городок, но те, у кого остались силы, продолжали поиски. Только и
узнали нового, что обысканы самые отдаленные углы пещеры, куда раньше не
заходил никто; что будут искать и дальше, не пропуская ни одного угла, ни одной
расщелины; что в лабиринте коридоров там и сям мелькают вдалеке огни и по
темным переходам то и дело перекатывается эхо доносящихся издалека криков и пистолетных
выстрелов. В одном месте, далеко от тех галерей, куда обычно заглядывали
туристы, нашли на скале имена «Бекки и Том», выведенные копотью, а неподалеку
подобрали ленточку, закапанную свечным салом. Миссис Тэтчер узнала ленточку и
заплакала над ней. Она сказала, что это последняя память о ее бедной девочке и
что ничем другим она не дорожит так, как этой лентой, которая была на живой
Бекки до самой последней минуты, перед тем как девочка умерла такой ужасной
смертью. Некоторые рассказывали, что иногда в пещере мелькала вдалеке светлая
точка, человек двадцать с радостными криками бросались туда по гулким
переходам, но за этим следовало горькое разочарование: оказывалось, что это
кто-нибудь из своих.
Так прошли три дня и три ночи, полные страха; тоскливые часы
тянулись за часами, и наконец весь городок впал в безнадежное отчаяние. У всех
опустились руки. Когда случайно обнаружилось, что в трактире Общества трезвости
продают изпод полы виски, то это почти никого в городе не взволновало, хотя
само по себе событие было потрясающее. Очнувшись от лихорадки, Гек слабым
голосом завел разговор о трактирах и между прочим спросил, смутно опасаясь
самого худшего, не нашли ли чего-нибудь в трактире Общества трезвости, пока он
болел.
– Да, нашли, – ответила вдова.
Гек подскочил на постели, широко раскрыв глаза:
– Что? Что нашли?
– Виски, и теперь трактир закрыли. Ложись, милый, как ты
меня напугал!
– Скажите мне только одно, только одно, пожалуйста! Кто
нашел – Том Сойер?
Вдова залилась слезами.
– Тише, милый, тише! Ты же знаешь, что тебе нельзя
разговаривать! Ты очень, очень болен!
«Так, значит, не нашли ничего, кроме виски. Небось, если б
нашли золото, подняли бы шум на весь город. Выходит, что клад пропал, пропал
навсегда! О чем же она все-таки плачет? Интересно, с чего бы ей плакать?»
Эти мысли смутно бродили в голове Гека, и, устав думать, он
заснул. Вдова сказала себе:
«Ну, вот он и уснул, бедный. „Том Сойер нашел“! Хорошо, если
бы кто-нибудь нашел Тома Сойера! Ах, уж немного осталось таких, кто еще
надеется его найти и у кого хватает сил искать дальше!»
