– Не знаю, никогда ничего подобного не видела.
– Да, друзья, – опять засмеялся Костромиров, – сразу видно, что вы у меня не заядлые рыбаки!
– Конечно, – буркнул Алексей, – я лично предпочитаю скучать иным образом.
– А причем здесь это? – спросила Татьяна. – Если это чудище действительно под пять метров, так на него не с удочкой, а с ружьем надо ходить.
– Обязательно! – возбужденно ответил Костромиров. – Завтра же утром и отправимся. Леш, ты сказал, двустволка моя сохранилась?
– В целости.
– Отлично. Только нам еще понадобится сырое мясо для приманки. Желательно с кровью. В противном случае, опять придется жертвовать этому зверю курицу.
– Ох ты, господи! – не выдержав, взорвалась Танька. – Да что ж это такое! Объяснит мне кто-нибудь, в конце концов, что все это значит?! Слав, о каком звере ты говоришь?
– Не горячись, – успокоил ее Костромиров, – сейчас все узнаешь. Дело в том, что ежели я просто выложу вам на блюдечке результат собственных умозаключений, это будет выглядеть не слишком убедительно. Поэтому я хочу, чтобы ты и Алексей сами пришли к аналогичному выводу. Итак, давайте рассуждать последовательно. Вы знакомы с методом логической индукции, или, иначе, с индуктивным методом Бэкона – Милля? Нет? Впрочем, не важно. Будем исходить из того, что мы с вами располагаем определенным набором фактов, то есть – эмпирических наблюдений. Обобщив эти факты, мы неизбежно должны прийти к единственно правильному теоретическому выводу. Как видите, все просто.
– Факты? – удивился Рузанов. – По-моему, у нас имеется только один неоспоримый факт – в Павловском пруду живет что-то вроде Лохнесского чудовища, притом весьма прожорливого. И какие же теории можно на этом построить?
– Заблуждаешься. Во-первых, нам известно, что в 1819 году ногинский помещик Лев Аркадьевич Павлов, будучи проклят местным попом, утонул во время купания в здешнем пруду. При этом на теле утопшего были обнаружены глубокие следы зубов, то есть – укусов. Во-вторых, мы знаем, что твоя прабабка Прасковья Антиповна в течение долгих лет подкармливала в том же пруду некоего зубастого монстра, которого она именовала Анчипкой. И, наконец, в-третьих, ты сам имел возможность сегодня, то есть спустя сто восемьдесят пять лет после его появления, вживе наблюдать это существо. Верно?
– Любишь ты, доцент, все усложнять, – с усмешкой заметил Рузанов. – Разве я сказал не то же самое, только короче? В чем разница?
– Разница в том, – ответил Костромиров, – что из сказанного тобой невозможно сделать никаких выводов.
– Признаюсь, что и твои рассуждения не натолкнули меня ни на какие откровения.
– Тогда давай зададимся следующими вопросами, – продолжил Игоревич. – Какое создание способно жить столь долгое время, вырасти до подобных устрашающих размеров и напасть на купающегося человека? Почему твоя прабабка считала нужным его подкармливать? И последнее: что за животное ты изобразил на своем рисунке?
Ища поддержки, Рузанов вопросительно глянул на Татьяну, но та лишь пожала плечами и, выразительно покрутив пальцем у виска, сообщила:
– По-моему, он над нами просто издевается.
– Ладно, – сдался Костромиров, – теоретики из вас аховые. Придется открывать свои крапленые карты. Когда бы хоть один из вас был немного знаком с ихтиологией, а попросту – любил порыбачить, то сразу опознал бы в нарисованном тобой, Алексей, чуде-юде… прекрасный экземпляр Esox lucius, иначе говоря – обыкновенной гигантской щуки!
– Что-о?! – вскричал Рузанов, поперхнувшись чаем. – Како… кхех!.. кхах!.. Какой щуки?!
– Гигантской, – терпеливо повторил Игоревич.
– Я говорила, что он над нами издевается, – вздохнула Татьяна. – Гигантская щука-людоед! Ты бы еще сома-убийцу придумал.
– Неуместная ирония, – отозвался Горислав, – на сома я, кстати, тоже грешил, пока Лешкин рисунок не увидел. Сомы, они, знаете ли, случаются разные! – назидательно добавил он, поправляя очки.
Рузанов же схватил свой набросок и принялся с удивлением его рассматривать, так и эдак крутя перед собой листок. Наконец, подняв глаза на Костромирова, он удивленно сказал:
– А ведь правда, похоже. Мне и в голову не приходило… Только разве щуки бывают такие огромные?
– Именно что бывают, – ответил Игоревич. – Уж поверь опытному рыболову. Как раз об этих представителях водной фауны достоверно известно, что они способны достигать огромной величины и глубокой старости! Несомненно установлено, что щуки могут жить не одну сотню лет. В научной литературе можно найти множество упоминаний о таких фактах. Правда, где-то с конца XIX века особи более двух метров практически не встречались… Так что, если моя гипотеза верна, мы с вами имеем дело с уникальнейшим экземпляром!
Между прочим, считается, что самая крупная щука из когда-либо пойманных была выловлена в Германии в 1497 году в озере близ Хейльбронна. Это так называемая историческая щука Фридриха II. В ее жаберной крышке было найдено серебряное кольцо с надписью, указывающей на то, что она пущена в озеро по приказу императора в 1230 году, то есть на момент поимки ей уже было около двухсот семидесяти лет! Весила она без малого полторы сотни килограммов при длине около шести метров. И само кольцо и скелет этой монстры, насколько мне известно, до сей поры можно увидеть в Мангейме.
Что касается нападений на людей… Такие случаи тоже известны и описаны. Правда, случается это обычно лишь во время жора, но уж проголодавшаяся щука просто впадает в бешенство, теряет всякую осторожность и кидается на все живое подряд! Не зря же ее прозвали пресноводной акулой.
– Та-ак, – протянул Рузанов, – хорошо, предположим, что ты прав в своих индуктивных умозаключениях… Но ты, кажется, хотел еще объяснить, на кой ляд бабка Прасковья ухаживала за этим Анчипкой, словно за домашней скотиной.
– А вот тут мы вступаем в область предположений, – сказал Костромиров, – хотя и вполне допустимых и обоснованных предположений. Мне думается, что Прасковья Антиповна (Царствие ей Небесное!) знала предание о несчастной утопленнице Лизавете Храмовой и, возможно, даже верила в легенду о том, что это именно ее неприкаянная душа обитает в бывшем барском пруду в образе ужасного Анчипки.
– Допустим, – согласился Алексей, – но что ей Гекуба? Какое дело моей прабабке было до погибшей черт знает когда поповской дочки?
– Как это какое дело? – усмехнулся Игоревич. – А родная кровь – не в счет?
– Какая-такая кровь? – удивился Рузанов.
– Ну как же. Ты меня одним ухом, что ли, слушал? За кого была выдана замуж дочь Лизаветы Храмовой – Анфиса? За дворового человека Павловых Архипия Прохорова! Следовательно, его дети, дети его детей и, вообще, все последующие поколения Прохоровых – потомки в том числе и Богдановых, и Храмовых. Насколько я понимаю, интерес твой к истории этого рода вызван, главным образом, тем обстоятельством, что и Прасковья Антиповна тоже из этих самых Прохоровых. Как, впрочем, и ты сам, по женской линии. Так ведь?
