Предисловие
Большая часть приключений, о которых рассказано в этой книге, взяты из жизни:
одно-два пережиты мною самим, остальные мальчиками, учившимися вместе со мной в
школе. Гек Финн списан с натуры, Том Сойер также, но не с одного оригинала — он
представляет собой комбинацию черт, взятых у трех мальчиков, которых я знал, и
потому принадлежит к смешанному архитектурному ордеру.
Дикие суеверия, описанные ниже, были распространены среди детей и негров Запада
в те времена, то есть тридцать — сорок лет тому назад.
Хотя моя книга предназначена главным образом для развлечения мальчиков и девочек,
я надеюсь, что ею не побрезгуют и взрослые мужчины и женщины, ибо в мои планы
входило напомнить им, какими были они сами когда-то, что чувствовали, думали,
как разговаривали и в какие странные авантюры иногда ввязывались.
Хартфорд, 1876
Автор.
Объяснение
Лица, которые попытаются найти в этом повествовании мотив,
будут от– даны под суд; лица, которые попытаются найти в нем мораль, будут
сосланы; лица, которые попытаются найти в нем сюжет, будут расстреляны.
По приказу автора, Генерал-губернатор Начальник
артиллерийского управления
В этой книге использовано несколько диалектов, а именно:
негритянский диалект штата Миссури, самая резкая форма захолустного диалекта
Пайк-Каунти, а также четыре несколько смягченных разновидности этого
последнего. Оттенки говора выбирались не наудачу и не наугад, а, напротив,
очень тщательно, под надежным руководством, подкрепленным моим личным
знакомством со всеми этими формами речи.
Я даю это объяснение потому, что без него многие читатели
предположили бы, что все мои персонажи стараются в говоре подражать один
другому и это им не удается.
Автор.
Глава 1
Вы про меня ничего не знаете, если не читали книжки под
названием «Приключения Тома Сойера», но это не беда. Эту книжку написал мистер
Марк Твен и, в общем, не очень наврал. Кое-что он присочинил, но, в общем, не
так уж наврал. Это ничего, я еще не видел таких людей, чтобы совсем не врали,
кроме тети Полли и вдовы, да разве еще Мэри. Про тетю Полли, – это Тому Сойеру
она тетя, – про Мэри и про вдову Дуглас рассказывается в этой самой книжке, и
там почти все правда, только кое-где приврано, – я уже про это говорил.
А кончается книжка вот чем: мы с Томом нашли деньги, зарытые
грабителями в пещере, и разбогатели. Получили мы по шесть тысяч долларов на
брата – и все золотом. Такая была куча деньжищ – смотреть страшно! Ну, судья
Тэтчер все это взял и положил в банк, и каждый божий день мы стали получать по
доллару прибыли, и так круглый год, – не знаю, кто может такую уйму истратить.
Вдова Дуглас усыновила меня и пообещала, что будет меня воспитывать; только мне
у нее в доме жилось неважно: уж очень она донимала всякими порядками и
приличиями, просто невозможно было терпеть. В конце концов я взял да и удрал,
надел опять свои старые лохмотья, залез опять в ту же бочку из-под сахара и
сижу, радуюсь вольному житью. Однако Том Сойер меня отыскал и рассказал, что
набирает шайку разбойников. Примет и меня тоже, если я вернусь к вдове и буду
вести себя хорошо. Ну, я и вернулся.
Вдова поплакала надо мной, обозвала меня бедной заблудшей
овечкой и всякими другими словами; но, разумеется, ничего обидного у нее на уме
не было. Опять она одела меня во все новое, так что я только и знал, что потел,
и целый день ходил как связанный. И опять все пошло по-старому. К ужину вдова
звонила в колокол, и тут уж никак нельзя было опаздывать – непременно приходи
вовремя. А сядешь за стол, никак нельзя сразу приниматься за еду: надо
подождать, пока вдова не нагнет голову и не побормочет немножко над едой, а еда
была, в общем, не плохая; одно только плохо – что каждая вещь сварена сама по
себе. То ли дело куча всяких огрызков и объедков! Бывало, перемешаешь их
хорошенько, они пропитаются соком и проскакивают не в пример легче.
В первый же день после ужина вдова достала толстую книгу и
начала читать мне про Моисея в тростниках, а я просто разрывался от любопытства
– до того хотелось узнать, чем дело кончится; как вдруг она проговорилась, что
этот самый Моисей давным-давно помер, и мне сразу стало неинтересно, – плевать
я хотел на покойников.
Скоро мне захотелось курить, и я спросил разрешения у вдовы.
Но она не позволила: сказала, что это дурная привычка и очень неряшливая и мне
надо от нее отучаться. Бывают же такие люди! Напустятся на что-нибудь, о чем и
понятия не имеют. Вот и вдова тоже: носится со своим Моисеем, когда он ей даже
не родня, – да и вообще кому он нужен, если давнымдавно помер, сами понимаете,
– а меня ругает за то, что мне нравится курить. А сама небось нюхает табак –
это ничего, ейто можно.
Ее сестра, мисс Уотсон, порядком усохшая старая дева в
очках, как раз в это время переехала к ней на житье и сразу же пристала ко мне
с букварем. Целый час она ко мне придиралась, но в конце концов вдова велела ей
оставить меня в покое. Да я бы дольше и не вытерпел. Потом целый час была скучища
смертная, и я все вертелся на стуле. А мисс Уотсон все приставала: «Не клади
ноги на стул, Гекльберри! «, «Не скрипи так, Гекльберри, сиди смирно! «, «Не
зевай и не потягивайся, Гекльберри, веди себя как следует! «. Потом она стала
проповедовать насчет преисподней, а я возьми да и скажи, что хорошо бы туда
попасть. Она просто взбеленилась, а я ничего плохого не думал, лишь бы удрать
куда-нибудь, до того мне у них надоело, а куда – все равно. Мисс Уотсон
сказала, что это очень дурно с моей стороны, что она сама нипочем бы так не
сказала: она старается не грешить, чтобы попасть в рай. Но я не видел ничего
хорошего в том, чтобы попасть туда же, куда она попадет, и решил, что и
стараться не буду. Но говорить я этого не стал – все равно никакого толку не будет,
одни неприятности.
Тут она пустилась рассказывать про рай – и пошла и пошла.
Будто бы делать там ничего не надо – знай прогуливайся целый день с арфой да
распевай, и так до скончания века. Мне что-то не очень понравилось. Но говорить
я этого опять-таки не стал. Спросил только, как она думает, попадет ли туда Том
Сойер? А она говорит: «Нет, ни под каким видом!» Я очень обрадовался, потому
что мне хотелось быть с ним вместе.
