— На самом деле это голос, — сообщил Хилберт, щелкнул переключателем, и треск помех тут же сменился звуками, которые, как вынужден был признать профессор Стефан, и вправду очень напоминали чей-то тихий шепот. Профессору очень не понравился этот голос, хотя он и не знал, что тот говорит. Слушать его было все равно что слушать бормотание безумца, да еще и на иностранном языке. Это было похоже на причитания человека, который слишком долго просидел в каком-то темном месте и злился на тех, кто его там запер. От этого голоса у профессора — который, как мы уже упоминали, был лишен воображения — громко заурчало в животе. Других слушателей шепот потревожил немногим меньше. Большинство из них выглядели взволнованными. У доктора Каррутерса даже чашка постукивала о блюдце, так он был взволнован.
Профессор Стефан придвинулся к колонке и нахмурился.
— Что бы это ни было, похоже, что повторяется одна и та же фраза. Вы уверены, что это не чья-то шутка? Или, может, какой-то сбой в системе.
Хилберт покачал головой.
— Дело не в системе. Мы проверяли.
— Ну и что же здесь говорится?
У профессора Хилберта сделался озадаченный вид.
— В том-то и загвоздка, — сказал он. — Это реально существующий язык. Мы проверили. Древнеарамейский, на нем говорили примерно за тысячу лет до нашей эры. И этот же язык мы обнаружили внедрившимся в наш код.
— Так значит, речь идет откуда-то с Земли?
— Нет, — ответил профессор Хилберт. Он указал на изображение События. — Голос определенно исходит с другой стороны вот этого. Профессор, возможно, мы только что доказали существование множественной Вселенной.
На лице Стефана отразилось сомнение.
— Но что он говорит? — вновь спросил начальник отдела.
Профессор Хилберт сглотнул. Его лицо прорезали морщины беспокойства.
— Мы полагаем, он говорит: «Бойтесь меня…»
Глава двенадцатая,
в которой мы снова встречаемся с неудачливым Тупяком, которому предстоит совершить очередное неожиданное путешествие
Тупяк, бич пяти божеств, много размышлял о своем недавнем приключении. Если учесть, что в Запустении у него было не так уж много тем для размышлений, разве что вечный вопрос о том, не выглядит ли Горчун еще паршивее обычного, да рассуждения типа «экое оно тут все вокруг плоское», то это было весьма приятное разнообразие.
В числе прочих вопросов Тупяк размышлял над своими размерами. Неужто он очень-очень маленький, настолько маленький, что его раздавил некий, как он теперь полагал, механизм. Он прежде никогда на подобные темы не задумывался, поскольку демоны бывают всех видов и размеров. Некоторые даже способны менять вид и габариты — например, О’Блин, демон людей, которые смотрятся в зеркало и думают, что они слишком много весят, и его близнец О’Класс, демон людей, которые смотрятся в зеркало и думают, что они похудели, хотя это не так.
Множество демонов — не более чем бесплотные сущности, клочья мерзости, плавающие вокруг, словно дурные мысли в нечистом разуме. Некоторые выбирают физическую оболочку, чтобы можно было делать кое-какие вещи, вносящие существенное разнообразие в их существование. Иным же облик придает сам Отец Зла — для собственных нечестивых целей.
[21]
Тупяк не был посвящен в планы Отца Зла по захвату Земли. В них вообще мало кто был посвящен — только ближайшее окружение Великого Темного. Отца Зла засунули в ад на необычайно долгий срок и оставили в этом пустынном месте в компании лишь немногих сотоварищей-демонов. Ему удалось урвать себе собственное царство, но состояло это царство из камня, грязи и боли. Трудно осуждать его за то, что ему хотелось отсюда убраться.
Великий Темный был очень злым и очень-очень жестоким, и сильнее всего на свете он ненавидел людей. У людей были деревья, цветы и стрекозы. У них были собаки, футбол и лето. Большинство из них могли делать, что захотят и когда захотят, и, пока они не причиняли вреда окружающим и не нарушали закон, жилось им неплохо. Отец Зла желал ни много ни мало, как положить конец всему, предпочтительно — с воплями, плачем, огнем и чертями с вилами, тыкающими людям в те места, куда вовсе не хочется получить тычок.
Несмотря на то что Тупяк был демоном, Отец Зла внушал ему изрядный страх. Будь Тупяк Великим Темным, он бы боялся посмотреть на свое отражение в зеркале, таким тот был ужасающим. Иногда Тупяку думалось, что у Великого вообще нет отражения. Любому зеркалу страшно будет его отражать.
Тупяк посмотрел на Запустение. Хуже, чем здесь, не будет нигде. Если бы ему удалось пробраться во владения людей, он мог бы править по-своему и, возможно, чуть лучше, чем это делает Отец Зла. Для этого у него имелись несколько огненных шаров и собственная система устрашения населения.
Но ему нужно приготовиться к новому путешествию — на случай, если все вдруг повторится. Тупяк попытался вспомнить ощущения, которые он испытывал, когда его проволокло из одного мира в другой, но не сумел. Он был тогда настолько сбит с толку и напуган, что путешествие завершилось прежде, чем Тупяк осознал происходящее, а потом кто-то что-то сбросил на него, и все, конец.
Он изо всех сил постарался припомнить, не было ли каких указаний на то, что его вот-вот выдернут из одного мира и через некоторый, не очень продолжительный срок всунут в другой, и вспомнил, что за несколько секунд до неожиданного путешествия у него жутко зачесались кончики пальцев.
Вот ровно так же, как они чешутся сейчас. Ой.
О-е-ей!
Тупяк едва успел сосредоточиться на том, чтобы сделать себя ну очень большим, как раздался громкий хлопок и он исчез со своего трона.
Как и подозревал профессор Хилберт, большой адронный коллайдер открыл, хоть и не по своей вине, дыру между нашим миром и неким иным. Это не была черная дыра в полном смысле слова, поскольку она соблюдала только некоторые законы черных дыр и грубо игнорировала прочие, что здорово разозлило бы Эйнштейна и множество его собратьев по науке. Но это не была и настоящая червоточина, хотя она и соответствовала некоторым характеристикам червоточин. И тем не менее она вполне устраивала профессора — пока не было ни червоточин, ни черных дыр.
Стоит запомнить кое-что, касающееся черных дыр, хотя и маловероятно, что вам доведется лично столкнуться с какой-нибудь из них. Во-первых, если когда-то в будущем группа славных ученых в белых халатах решит, что вы — да-да, именно вы! — отличный кандидат на то, чтобы войти в черную дыру и выяснить, что там творится на другой стороне, вам — да-да, вам! — лучше будет выбрать себе какое-нибудь другое занятие, предпочтительно как можно дальше от черной дыры, скафандров и ученых с нездоровым блеском глаз.
