— Я из Скарборо.
— Хм, — мой ответ не произвел на Воизина никакого впечатления. Он прислонился к машине, достал из нагрудного кармана пачку «Куолити Лайтс», предложил закурить мне. Я отказался, наблюдая затем, как он закуривает сигарету: с таким же успехом он мог бы выбросить сигареты и раскурить упаковку.
— Знаете, если бы мы были персонажами какого-нибудь фильма, вас бы точно приняли за плохого парня из-за манеры курить.
— Правда? Я запомню.
— Так, один из признаков преступников.
Каким-то образом, в основном из-за меня, разговор принял явно напряженный характер. Я молча наблюдал, как Воизин оценивающе разглядывал меня сквозь облако сигаретного дыма, как будто взаимная неприязнь материализовалась в табачных клубах.
— Сержант сказал, что вы хотите поговорить со мной об этой женщине, Пелтье.
— Точно. Я слышал, это вы первым оказались на месте происшествия.
Он кивнул:
— Там было полно крови, но я разглядел пистолет у нее в руке и подумал: самоубийство. Это была первая мысль, и я оказался прав.
— Из того, что я слышал, это, возможно, не окончательное решение.
Он поморгал, потом пожал плечами:
— Вы были знакомы?
— Немного, — ответил я. — В прежние времена.
— Соболезную, — он даже не попытался придать голосу соответствующую интонацию.
— Что вы сделали, когда ее обнаружили?
— Позвонил дежурному, а сам стал ждать.
— Кто прибыл после вас?
— Еще один патруль, потом «скорая». Врач прямо сразу и констатировал смерть.
— А следователи?
Он откинул голову, как человек, который вдруг вспомнил, что упустил что-то важное. Это был странный театральный жест.
— Конечно. Из убойного отдела.
— Помните, кто это был?
— Естественно. Джон Лутц.
— Он подъехал до или после второй патрульной машины?
Воизин ответил не сразу. Я видел, что он внимательно рассматривал меня сквозь сигаретный дым, прежде чем, наконец, выговорил:
— До нее.
— Быстро же добрался, — я постарался произнести это настолько нейтральным тоном, насколько возможно. Воизин снова пожал плечами:
— Наверное, был где-то неподалеку.
— Видимо, так. В машине было что-нибудь?
— Простите, не понял, сэр.
— Кошелек, сумка, чемодан?
— Была дорожная сумка с одеждой, косметичка, бумажник, все такое.
— Больше ничего?
Что-то в горле Воизина словно запершило, прежде чем он ответил отрицательно.
Я поблагодарил его. Он закончил курить, втоптал каблуком окурок в землю. Воизин уже почти забрался в машину, когда я окликнул его:
— Как вы нашли ее?
— Что вы имеете в виду?
— Как вы заметили машину с дороги? Я не мог разглядеть свой автомобиль, а он стоит почти на том же самом месте. Мне просто интересно, как же вам удалось обнаружить машину, ведь ее практически скрывали деревья.
Он не сразу ответил. Профессиональная вежливость испарилась, и я толком не мог понять, что ее сменило. Да уж, Воизин непростой человек.
— Здесь на дороге часто превышают скорость. Я порой тут прячусь, поджидаю нарушителей. Так я ее и обнаружил.
— Ага, теперь понятно, это все объясняет. Спасибо, что уделили мне время.
— Всегда пожалуйста, — ответил он, захлопывая дверь. Я наблюдал, как он повернул на дорогу и отправился на север, а затем вышел на пустынное шоссе и стал так, чтобы Воизин долго еще видел меня в зеркале заднего вида.
В сгущающихся сумерках на дороге из Элсворта в Бар-Харбор движения почти не было: туристический сезон еще не начался. На улицах тихо, большинство ресторанов закрыто. Неподалеку от парка на улице виднелось оставленное оборудование для земляных работ. На месте, где обычно был газон, громоздились кучи земли. Впервые я видел, что заведение «Шоколадная империя Бена и Билла» пустует. Там даже предлагали пятидесятипроцентную скидку на все сласти. Сделай они нечто подобное после Дня памяти павших в войнах, народ бы просто передавил друг друга.
Мотель «Акадиа Пайнз» находился у слияния Мэйн-стрит и Парк-стрит. Типичное туристическое заведение, явно недорогое. Двухэтажное здание в форме буквы "Г", покрашенное белой и желтой краской, на сорок номеров. Когда я заехал на парковку, там стояли только две машины. Было что-то сиротливо-отчаявшееся в вывеске, бьющейся на ветру: «Свободные номера». Я вышел из машины, отметив про себя, что острая боль в боку превратилась в тупую и ноющую. В свете фар отпечатки костяшек пальцев Лутца на коже все еще были заметны.
В холле за столом сидела женщина в бледно-голубом платье, рядом с ней лежала открытая телепрограмма, по телевизору шли новости. Она попивала маленькими глотками из кружки с изображением рядов танцующих медвежат, удерживая ее пальцами с облупившимся красным лаком на ногтях. Крашеные иссиня-черные волосы, лицо, испещренное морщинами, руки немолодой женщины: скорее всего, ей было около пятидесяти пяти, но не больше. Когда я вошел, она попыталась улыбнуться, правда выглядело это так, будто кто-то воткнул пару рыболовных крючков в ее верхнюю губу и осторожно потянул за них.
— Привет, — сказала она. — Ищете комнату?
— Нет, спасибо. Я ищу Марси Бекер.
Повисшая пауза содержала в себе тома информации. В офисе было тихо, но я почти физически слышал ее безмолвный крик и наблюдал, как она пытается выбрать среди возможных сценариев дальнейшего разговора. Вы ошиблись, я понятия не имею ни о какой Марси Бекер. Ее сейчас нет, и я не знаю, когда она появится. В конце концов, она выбрала третий вариант.
— Марси нет. Она здесь больше не живет.
— Понятно, — произнес я. — А вы миссис Бекер?
Снова повисла пауза, но наконец хозяйка кивнула в знак согласия.
Я достал из кармана свое удостоверение личности и показал ей:
— Меня зовут Чарли Паркер, миссис Бекер. Я частный детектив. Меня пригласили для расследования обстоятельств гибели женщины по имени Грэйс Пелтье. Я так понимаю, что Марси была ее подругой, не так ли?
Пауза. Кивок головой.
— Миссис Бекер, когда вы последний раз видели Грэйс?
— Я не помню. — У нее был сухой надтреснутый голос, она закашлялась и затем повторила, на этот раз чуть более уверенно. — Не помню.
Она сделала глоток.
— Это было, когда Грэйс приезжала за Марси, миссис Бекер? Пару недель назад?
— Она никогда не приезжала за Марси, — быстро произнесла миссис Бекер. — Марси ее не видела... я даже не знаю сколько.
