Но на этом след оборвался, так как сумма выплачивалась через Года наличными фактическим продавцам (после вычета из нее комиссионных самому Году за его содействие, которые показались Секуле чрезмерными, на грани откровенного грабежа). Единственной зацепкой, которую нынешние владельцы дела могли дать ему, было то, что Год в рассказах называл продавцов американскими солдатами. Едва ли это удивило Секулу, поскольку союзники были так же склонны к мародерству, как и нацисты. На той стадии войны американцы не дислоцировались в этих местах Франции в значительном количестве, но он разузнал о случаях столкновений воюющих сторон в Нарбоне и Фонтфруаде при весьма схожих обстоятельствах и счел вполне вероятным, что оставшиеся в живых участники первого столкновения могли впоследствии оказаться очевидцами и второй. Секула идентифицировал возможную связь между гибелью взвода американских Джи-ай и налетчиками из СС, а затем гибелью эсэсовцев в Фонтфруаде. Через свои контакты в советах ветеранов и ассоциации «Ветераны иностранных войн» адвокат установил личности и адреса тех, кто еще оставался в живых из солдат военного времени, которые базировались в конкретных местах в конкретное время, а также адреса родственников погибших.
Затем он разослал больше тысячи писем якобы в поисках общей информации о сувенирах военного времени, которые могли бы представлять интерес для коллекционеров, и совсем немного особых писем, определенно намекавших на исчезнувшую из поля зрения коллекционеров находку из Фонтфруада. Если он ошибался в своих расчетах, то всегда имелся шанс, что письма могли бы все-таки выудить некоторую полезную информацию.
Если он окажется прав, обилие посланий послужило бы прикрытием его истинной цели. В особых письмах упоминались денежные вознаграждения, которые можно было бы получить за необычные вещицы, привезенные с фронтов Второй мировой войны, но не связанные непосредственно с боевыми действиями, причем особый упор Секула сделал на рукописи. В письмах также неоднократно повторялось, что откликнувшимся на его предложение будет гарантирована самая строгая конфиденциальность. Реальной приманкой была выписка из каталога аукциона, выпущенного «Домом Штерн», с фотографией серебряной коробочки невзрачного вида. Секула мог только надеяться, что тот, в чьи руки попала коробочка из Фонтфруада, сохранил и саму коробку, и ее содержимое.
И вот накануне утром, ближе к полудню, какой-то мужчина позвонил и описал Секуле некое подобие фрагмента какой-то карты и коробку, в которой хранился этот обрывок пергамента. Звонивший был стар и попытался сохранить свою анонимность, но он выдал себя с самого начала — воспользовался домашним телефоном, чтобы вызвать Нью-Йорк. И вот теперь всего день спустя они сидели перед этой неприглядного вида пьянчужкой в домашней пижаме, закапанной водкой, наблюдая, как она все больше пьянеет прямо у них на глазах.
— Он скоро вернется домой, — уже не совсем членораздельно выговаривая отдельные слова, заверяла она посетителей. — Ума не приложу, куда он запропастился.
Санди попросила их еще раз показать ей деньги, и Секула охотно покорился.
— Подождите, пока он не увидит все это. — Она провела по лицам на банкнотах коротким толстым пальцем и хихикнула. — Старик уписается от радости.
— Возможно, пока мы его ждем, мы могли бы посмотреть вещицу, — предложил Секула.
— Всему свое время, — отреагировала Санди, почесав пальцем нос. — Ларри добудет ее для вас, даже если ему придется выколотить ее из этого старого хрыча.
Секула почувствовал, как напряглась мисс Захн подле него. Впервые за улыбкой, наклеенной на его лице, стал проявляться угрожающий оскал.
— Вы хотите сказать, что вещица, которую вы собрались продать, не принадлежит вам? — осторожно поинтересовался он.
— Нет, принадлежит-то все Ларри, но так уж вышло, что в деле есть еще один тип, и, дьявол его побери, нужно и его слово. Но он согласится. Ларри добьется этого. — Санди Крэйн попыталась исправить свою ошибку, но было уже слишком поздно.
— Кто он, госпожа Крэйн? — спросил Секула.
Санди затрясла головой. Если она скажет им, они уйдут говорить с самим Холлом и заберут с собой эти чудесные купюры. Она и так сказала уже слишком много. Настало время помолчать.
— Он скоро вернется. — Санди проявила твердость. — Поверьте мне, все под контролем.
Секула встал. Все могло бы пройти так просто и легко. Отдали бы деньги, пергамент перешел бы к ним, и тогда они просто уехали бы отсюда. Ну а если Брайтуэлл впоследствии, когда-нибудь позже, и решил бы убрать продавца, тогда он сам бы этим и занялся. Ему следовало бы догадаться, что подобные случаи никогда не бывают слишком простыми!
Нет, на это Секула был совсем не пригоден. Вот почему мисс Захн находилась с ним. Она, напротив, была очень хороша по этой части. Она уже вскочила на ноги, снимая жакет и расстегивая блузку, в то время как Санди Крэйн, открыв рот от недоумения, наблюдала за происходящим. Санди не могла ничего произнести, только какие-то бессмысленные междометия срывались с ее языка. Лишь когда мисс Захн расстегнула последнюю кнопку и стянула с себя блузку, жена Крэйна наконец начала что-то понимать в происходящем.
Секула обмирал от восторга при виде татуировок на теле своей любовницы, хотя и с трудом мог вообразить, какую боль ей, видимо, пришлось вынести, пока все это колдовское чудо наносилось на ее тело. Только кожа лица и кисти рук мисс Захн оставались не закрашены рисунками. Зловещие, неправильной формы и размеров, искаженные лица переходили одно в другое, и было почти невозможно различить среди них отдельные существа. И глаза, кругом глаза, которые тревожили, приводили в трепет каждого, даже Секулу. Их было множество — от крупных до совсем маленьких, всевозможных расцветок, они покрывали все ее тело, словно овальные раны. Теперь, когда она направилась к Санди Крэйн, все они, казалось, задвигались, их зрачки начали то расширяться, то сужаться, вращаясь в своих орбитах, исследуя это новое незнакомое им место и пьяную женщину, теперь съежившуюся от ужаса перед ними.
Но, очевидно, это было не больше, чем игра света.
Секула вышел в холл и закрыл за собой дверь. Потом прошел в гостиную и уселся в кресле. Это положение давало ему возможность хорошо видеть подъезд к дому и улицу за ним. Он попытался найти что-нибудь почитать, но увидел только номера «Ридерс Дайджест» и рекламные проспекты каких-то супермаркетов. Он слышал, как госпожа Крэйн что-то говорила в комнате, затем ее голос стал глуше. Секундой позже Секула поморщился. Женщина начала кричать так, что не помогал даже кляп.
* * *
За всю историю своего существования нью-йоркское городское подразделение ФБР меняло места обитания так часто, что ему следовало бы комплектовать штат цыганами. В 1910 году, когда все только формировалось, его разместили в старом здании городской почты, там, где теперь располагается Сити Парк Холл. С тех пор контора перебывала в различных местах на Парк Роу, в здании подказначейства в Уолл и Нассау, в Гранд Сентрал Терминал, в здании суда США на Фоли-Скуэр, на Бродвее, и в бывшем Линкольн Верхаузе на 69-й Восточной, прежде чем наконец не обосновалась в Джекобе Джавиц Федерал билдинг, близ той же Фоли-Скуэр.
