А еще он рассказал про мошенника, не имеющего имени и не похожего ни на одно другое существо в государстве. Даже король боялся его.
— Это не Скрюченный Человек? — вдруг спросил Дэвид. — Не тот, кто ходит в кривой шляпе?
Лесник перестал жевать хлеб.
— Откуда ты знаешь?
— Я видел его, — ответил Дэвид. — Он был в моей спальне.
— Это он, — кивнул Лесник. — Он ворует детей, и больше их никто никогда не видит.
Лесник говорил о Скрюченном Человеке с такой печалью и таким гневом, что Дэвид задумался: не ошибся ли Лерой, вожак ликантропов? Возможно, у Лесника когда-то была семья, но случилось что-то очень скверное, и он остался совсем один.
X
О МОШЕННИКАХ И МОШЕННИЧЕСТВЕ
В ту ночь Дэвид спал на кровати Лесника. Она пахла сушеными ягодами и сосновыми шишками, а еще звериными шкурами и выделанной кожей. Сам Лесник дремал в кресле у очага, под рукой у него лежал топор, а на лице мерцали тени от затухающего огня.
Дэвид заснул далеко не сразу, хотя Лесник заверил его, что в хижине им ничто не грозит. Щели в окнах были закрыты, и даже трубу прикрывала металлическая плита с просверленными маленькими отверстиями, чтобы преградить обитателям леса все пути. Из леса не доносилось ни звука, однако это не была спокойная мирная тишина. Лесник рассказал Дэвиду, что ночью лес изменяется: призрачные твари, существа из земных глубин овладевают им, как только сгущается мгла, а большинство обычных ночных животных либо погибли, либо стали еще осторожней, чем прежде.
Мальчика обуревала целая гамма чувств. Дэвид чувствовал, конечно же, страх, а еще мучительное сожаление: почему же он оказался настолько глуп, что покинул свое безопасное жилище и сунулся в этот новый мир? Ему хотелось вернуться к привычной жизни, как бы ни была она трудна, но ему также хотелось еще немного посмотреть на эту страну. К тому же он пока не нашел объяснения маминому голосу. Может, так и происходит с мертвыми? Может, они попадают в эту страну по дороге в какое-то другое место? Или его мама попала в ловушку? Не произошла ли какая-то ошибка? Может, мама не должна была умереть и теперь старается задержаться здесь в надежде, что кто-нибудь найдет ее и отведет к тем, кого она любит? Нет, Дэвиду пока нельзя возвращаться. Дерево он пометил и сумеет отыскать дорогу домой, когда узнает правду о маме и о том, какую роль в ее судьбе играет этот мир.
Дэвид думал о том, обнаружил ли отец его отсутствие, и при этой мысли глаза мальчика увлажнились. Падение немецкого самолета должно было разбудить всю округу. Сад, наверное, уже окружен армией и силами противовоздушной обороны. Дэвида должны были сразу хватиться. В этот самый момент его повсюду ищут. Он почувствовал удовлетворение при мысли о том, что таким образом занял более важное место в жизни отца. Сейчас папа, наверное, беспокоится о нем посильнее, чем о работе, кодах и Розе с Джорджи.
А что, если они вовсе не переживают из-за его пропажи? Что, если им стало только легче? Отец и Роза заживут новой семьей, не беспокоясь об остатках старой. Разве только раз в год, в годовщину его исчезновения. Со временем и это поблекнет, и вспоминать о нем будут лишь мимоходом, примерно как о дядюшке Розы, Джонатане Талви, воскресшем лишь после расспросов самого Дэвида.
Дэвид постарался отогнать эти мысли и закрыл глаза. Когда он наконец уснул, ему приснились отец, Роза, его единокровный маленький брат и существа, вылезающие из глубин земли, чтобы подстеречь чужие страхи и воплотить их в реальность.
А в самых темных уголках его сновидений кривлялась тень, с ликованием подбрасывая в воздух свою скрюченную шляпу.
Дэвид проснулся, когда Лесник готовил завтрак. За маленьким столом у дальней стены они ели черствый белый хлеб и пили крепкий черный чай из грубо сделанных кружек. Снаружи едва рассвело. Дэвид решил, что сейчас самое раннее утро, еще не взошло солнце, но Лесник сказал, что по-настоящему солнца не видно уже давным-давно и света в этом мире больше нет. Дэвид задумался, не попал ли он каким-то образом далеко на север, где зимой ночь длится месяц за месяцем. Но ведь даже в Арктике долгие темные зимы сменяются непрерывным светом в летние дни. Нет, это не северные земли. Это что-то иное.
После еды Дэвид вымыл в лохани лицо и руки, а потом попытался почистить пальцем зубы. Закончив, он приступил к своим ритуалам прикосновений и подсчетов, и только когда в комнате воцарилась тишина, сообразил, что Лесник внимательно наблюдает за ним из своего кресла.
— Что ты делаешь? — спросил Лесник.
Впервые вопрос Лесника привел Дэвида в замешательство, так что мальчик замялся, стараясь придумать благовидное оправдание своим действиям. В конце концов он решился сказать правду.
— Это правила. Такие у меня ритуалы. Я начал придерживаться их, чтобы оградить маму от зла. Думал, что они помогут.
— Ну и как?
Дэвид покачал головой.
— Видимо, нет. А может, и помогли, но недостаточно. Наверное, вы считаете их странными. Думаете, что я и сам странный, потому что все это делаю.
Он боялся взглянуть на Лесника, страшась того, что прочитает в глазах этого человека. Потупив взор, он разглядывал свое искаженное отражение в лохани.
Лесник прервал молчание.
— У нас у всех свои ритуалы, — мягко заговорил он. — Но у них должны быть цель и результат, который можно увидеть и утешиться, иначе они совершено бесполезны. Без результата ритуалы подобны бесконечному хождению зверя в клетке. Даже если сами они не являются признаком безумия, то, несомненно, ведут к нему.
Лесник встал и взял в руки топор.
— Посмотри, — сказал он, указывая пальцем на лезвие. — Каждое утро я убеждаюсь, что мой топор начищен и заточен. Я осматриваю дом, проверяя, по-прежнему ли надежны двери и окна. Я ухаживаю за своей землей, поливаю ее и пропалываю. Я хожу по лесу и расчищаю тропы. Я стараюсь вылечить поврежденные деревья. Это и есть мои ритуалы, и мне нравится выполнять их.
Он осторожно положил руку на плечо мальчика, и Дэвид увидел в его лице понимание.
— Правила и ритуалы — дело хорошее, но они должны приносить удовлетворение. Можешь ли ты честно сказать, что получаешь его от прикосновений и подсчетов?
Дэвид покачал головой:
— Нет, но мне страшно, когда я от них отступаю. Я боюсь того, что может произойти.
— Тогда найди такие ритуалы, чтобы они тебя не тревожили. Ты говорил, что у тебя родился брат. Почему бы не уделять ему внимание каждое утро? Заботься об отце и о мачехе. Ухаживай за цветами в саду или в горшках на подоконнике. Ищи тех, кто слабее тебя, и старайся им помочь. Пусть это будут твои ритуалы, правила, определяющие твою жизнь.
Дэвид кивал, но при этом отворачивал лицо, чтобы скрыть свои чувства. Наверное, Лесник прав, но Дэвид не смог бы заставить себя делать все это для Джорджи и Розы. Можно найти какие-то другие обязанности, попроще, но оберегать захватчиков, вторгшихся в его жизнь, было выше сил мальчика.
