— Да ради такого случая можно и жениться.
— Вот что я тебе скажу: не принимай от нее больше ничего бесплатно. Скажи, что это противоречит политике департамента. Потому что в конце концов может случиться так, что за бекон тебе придется расплачиваться натурой.
У Бермана был такой вид, будто сейчас завтрак полезет из него обратно.
— Нет! Не говори о таких вещах.
Впрочем, несмотря на весь ужас перспективы любовных отношений с Нэнси Тукер, Рон заметил, что Дюпре пребывает в прекрасном настроении этим утром. Берман подумал, что это не может не быть связано с продвижением в отношениях между ним и миссис Эллиот, но промолчал.
Между тем Дюпре продолжал веселиться:
— Нет, только представь: ты лежишь в ее объятиях... она обнажена... и огромные «крылышки» обвивают тебя...
Берман расстегнул кобуру.
— Не вынуждай меня пристрелить тебя.
— Только оставь последнюю пулю для себя, — бросил Дюпре, выходя на улицу. — Может быть, это будет твой единственный шанс вырваться из ее объятий.
* * *
Где-то на Юге, неподалеку от городка Грэйт Бридж, что в Виргинии, человек по фамилии Брон возвращался к машине, держа в руках картонный поднос с двумя чашками кофе, а из его нагрудного кармана торчали пакетики с сахаром. Он уселся на пассажирское сиденье и вручил одну чашку своему компаньону Декстеру. Декстер был чернокожий и в какой-то степени неприятный человек. Брон — рыжеволосый, но, несмотря на это, симпатичный малый. Он слышал много шуток про рыжих. По правде сказать, большинство из них от Декстера.
— Осторожно, — предупредил он. — Горячо.
Декстер недовольно посмотрел на девственно-чистую белую чашку.
— А «Старбакс» не было?
— Здесь нет «Старбакс».
— Ты шутишь? «Старбакс» есть везде.
— Но только не здесь.
— Черт!
Декстер отхлебнул кофе.
— Неплохо, но не «Старбакс».
— Если ты спросишь мое мнение, я скажу, что это лучше, чем в «Старбакс». По крайней мере, по вкусу напоминает кофе.
— Да, но в том то все и дело, что «Старбакс» как бы вовсе и не кофе. У него и не должен быть вкус кофе. У него должен быть вкус, как у «Старбакс».
— Но не как у кофе?
— Нет, не как у кофе. Кофе можно купить на каждом углу. А «Старбакс» можно купить только в «Старбакс».
Зазвонил сотовый телефон Брона. Он нажал на зеленую кнопку:
— Да.
Некоторое время он молча слушал, затем сказал: «Хорошо», — и отключился.
— Все готово, — обратился к Декстеру, но внимание напарника привлекла сценка на углу улицы.
— Посмотри-ка, — сказал он, мотнув подбородком в нужную сторону.
Брон проследил за его взглядом: чернокожий мальчик-подросток с виду лет двенадцати только что вручил пригоршню десятицентовых монет парню постарше.
— На вид совсем малолетка, — заметил Брон.
— А загляни ему в глаза, и он не покажется тебе таким уж маленьким. Улица уже взяла его в оборот. Она разъедает его изнутри.
Брон молча кивнул.
— На его месте мог быть я, — сказал Декстер. — Мог.
— Ты тоже вырос на улице?
— Ну, что-то типа того.
— И как же тебе удалось вырваться?
Декстер покачал головой, его глаза вдруг затуманились. Он увидел себя в новеньких джинсах «Levi's» (не то что теперь, провисающие на заднице никчемные джинсы, в которых ходит современная молодежь, все в тесемках и белых швах) идущим по бейсбольной площадке, и под подошвами его кроссовок хрустит битое стекло. Экз в одиночестве сидит на спинке скамьи, поставив ноги на сиденье и прислонившись спиной к проволочному забору. Он опускает газету, которую только что читал:
— Привет, малыш.
Экз — сокращение от Экзорсист: очень уж нравится ему кино об изгоняющем дьявола. Ему двадцать один год, и он настолько уверен в себе, что сидит один этим осенним днем и как ни в чем не бывало читает газету.
— Чего тебе?
Он улыбается Декстеру, словно лучший друг, словно это не он на прошлой неделе сделал двенадцатилетнего мальчишку инвалидом за то, что тот услышал чего не следовало. Подросток кричал и плакал, когда Экз наступил ему на грудь и приставил пистолет к его лодыжке, после чего с той же улыбкой нажал на спусковой крючок.
На улице того парня называли Бритва, потому что когда-то его отца называли Жилетт. Это была хорошая кличка. Декстеру она нравилась, как и сам парень. Они держались друг друга. А теперь Декстеру некого было держаться, и он впервые почувствовал, что должен за него отомстить.
Экз все еще улыбается, но мороз по коже дерет от такой улыбки.
— Я сказал привет, малыш. Неужели тебе нечего сказать мне в ответ?
И тогда тринадцатилетний Декстер вынимает из карманов куртки одетые в перчатки руки, и в правой поблескивает что-то черное. Он не привык к тяжести пистолета, и ему потребовались обе руки, чтобы поднять его.
Экз непонимающе смотрит на укороченный ствол «брико», направленный ему в грудь. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но грохот выстрела заглушает его голос...
Экза отбросило назад, его голова ударилась о проволочный забор, когда он грудой падал на землю, тогда как ноги все еще покоились на скамейке. Декстер спокойно смотрел на него сверху вниз.
— Эй, — прошептал он. У него был обиженный вид, будто подросток только что обозвал его. — Эй, малыш...
Декстер выбросил пистолет за забор и пошел прочь.
— Декстер? Ты в порядке? — Брон толкнул напарника локтем в бок.
— Да, да. Все нормально.
— Нам пора ехать.
— Да, конечно, нам пора ехать.
Он последний раз посмотрел на мальчишку на в конце улицы — Эй, малыш, — потом завел машину, и они с Броном поехали прочь.
* * *
Так случилось, что в каких-то двадцати милях к северу двое мужчин, тоже черный и белый, пили кофе, только им удалось найти «Старбакс», и они потягивали «Гранд Американос» из фирменных чашек. Одним из них был Шеферд, седоволосый мужчина без вредных привычек. Его компаньона звали Тэлл. У него была такая же прическа, как в свое время у баскетболиста Эллена Ирвинсона, этакие кукурузные бороздки на голове. Наверно, он носил их по той же причине, что и его кумир: они заставляли белых чувствовать себя как-то неуютно. Тэлл читал газету. Он был очень щепетильным в том, что касалось чтения газет, и считал день прожитым зря, если ему в руки не попалась какая-нибудь газета. К сожалению, это, как правило, был таблоид, причем в лучшем случае вчерашний, и, по мнению Шеферда, если бы Тэлл с тем же рвением зачитывался текстом на обороте коробки из-под кукурузных хлопьев, он получил бы несравнимо больше полезной информации. Таблоиды не давали никаких аналитических оценок, а Шеферду нравилось думать о себе как об аналитике.
