Мальчишки и девчонки в школе ужасно обрадовались нам, и мы
очень весело провели там все время их перерыва. Сыновья Гендерсона по дороге в
школу увидели неизвестного глухонемого и рассказали о нем, так что все только о
нем и говорили, все хотели увидеть его, потому что никогда в своей жизни не
видели глухонемого, словом, это вызвало всеобщее волнение.
Том сказал мне, что молчать при таких обстоятельствах ужасно
трудно и что если бы мы сейчас рассказали все, что мы знаем, то стали бы
героями, но еще более героически хранить молчание, – может, только двое
мальчишек из миллиона способны на это. Вот как рассудил Том Сойер, и попробовал
бы кто-нибудь рассудить лучше.
Глава 9
Юпитер Данлеп найден
В первые же дни глухонемой стал всеобщим любимцем. Его знали
уже на всех фермах в округе, все с ним возились и ухаживали за ним и были
ужасно горды тем, что у нас появился такой чудной человек. Одни приглашали его
к завтраку, другие к обеду, третьи к ужину, его набивали до отказа кукурузной
кашей со свининой и никогда не уставали глазеть на него, дивиться ему, и все
старались хоть что-нибудь узнать о нем – уж очень он казался необычной фигурой.
Толку от его знаков никакого не было, никто не мог его понять, да и он,
наверное, сам не знал, что хотел сказать, однако гудел он исправно, и все
вокруг были чрезвычайно довольны и с интересом слушали, как он гудел.
Он повсюду носил с собой грифельную доску и грифель, – все
писали на ней вопросы, а он писал ответы; но никто, кроме Брейса Данлепа, не
мог ничего разобрать в его каракулях. Брейс говорил, что он тоже не очень-то
хорошо разбирается в них, а большей частью догадывается, о чем идет речь. По
рассказам Брейса выходило, что глухонемой приехал сюда издалека; раньше он был
богат, но мошенники, которым он доверял, разорили его, теперь он нищий и жить
ему не на что.
Все кругом расхваливали Брейса Данлепа за его доброту: он
дал бедному калеке отдельную деревянную хижину, приказал своим неграм
заботиться о нем и носить ему еды, сколько он захочет.
Бывал глухонемой несколько раз и в нашем доме, – дело в том,
что дядя Сайлас так страдал сам в эти дни, что всякий другой несчастный человек
был ему утешением. Мы с Томом ничего не выдали, что встречали его раньше, и он
никак не показывал, что знал нас.
Семья дяди Сайласа разговаривала при глухонемом о своих
бедах так, будто его и нет здесь, но мы рассудили, что ничего худого в том, что
он слышит эти разговоры, нет. Обычно он не обращал внимания на эти разговоры,
но иногда как будто и прислушивался.
Так прошло два или три дня, и все вокруг всерьез
встревожились из-за того, что Юпитер Данлеп пропал неизвестно куда. Все
расспрашивали друг друга, что же могло с ним случиться. Но никто ничего не
знал, все только качали головами и говорили, что это очень странно. Прошел еще
один день, и еще один, и все вокруг начали говорить, что, наверное, его убили.
Ох, и всполошились тут все! Языки так и трещали. В субботу несколько человек –
по двое, по трое – отправились обыскивать лес, в надежде найти останки Юпитера.
Мы с Томом взялись помогать им, и это было замечательно интересно. Том был так
увлечен этим делом, что ему было уже не до еды, не до отдыха. Он говорил, что
если мы найдем труп, то мы прославимся и разговоров об этом будет больше, чем
если бы мы утонули.
Остальным поиски скоро надоели, и они их бросили, но только
не Том Сойер – это было не в его характере.
В субботу ночью он вовсе не спал – все старался придумать
план. И к утру план был готов. Том вытащил меня из постели и, страшно волнуясь,
сказал:
– Гек, одевайся скорее, я придумал! Нам нужна ищейка! Через
две минуты мы мчались по дороге к городку. У старого Джефа Гукера была ищейка,
и Том надеялся выпросить ее. Я ему говорю:
– Слушай, Том, ведь следы слишком старые, и, кроме того, ты
же знаешь, прошел дождь.
– Это не имеет никакого значения, Гек. Если тело спрятано
где-нибудь здесь, в лесу, то ищейка найдет его.
Если его убили и зарыли, то вряд ли зарыли глубоко, и если
собака попадет на это место, то она его наверняка почует. Гек, клянусь, мы прославимся,
– это так же верно, как то, что ты родился на свет.
Он весь загорелся, а уж когда Том чем-нибудь загорается, то
остановить его невозможно. Так было и на этот раз. Не прошло и двух минут, как
он все себе представил – не только отыскал труп, нет – он уже напал на след
убийцы. Так как ему и этого было мало, он уже собирался преследовать убийцу до
тех пор, пока…
– Ну ладно, – сказал я, – ты сначала найди труп. Я думаю,
что пока и этого будет достаточно. А может, никакого трупа нет и в помине и вообще
никого не убивали. Этот малый мог просто уйти куда-нибудь, и никто его не
убивал.
Том как будто растерялся и говорит:
– Гек Финн, я никогда еще не встречал такого человека, как
ты, который бы так старался все испортить.
Если ты сам ни на что не надеешься, так ты и другим мешаешь.
Ну что тебе за радость вылить ушат холодной воды на этот труп и говорить, что
убийства вообще не было? Никакой. Не понимаю, как ты можешь так делать. Я бы
так не сделал по отношению к тебе, ты это знаешь. У нас есть такая
замечательная возможность прославиться и…
– Ну, валяй, валяй, – говорю я ему, – я очень извиняюсь и
беру свои слова обратно. Я ничего не хотел сказать. Поступай, как ты хочешь.
Мне до него нет никакого дела. Если его убили, то я так же рад этому, как и ты,
а если его…
– Я никогда не говорил, что я рад, я только…
– Ну ладно, тогда я так же огорчен, как и ты. В общем,
пользуйся этой возможностью так, как ты считаешь нужным. А этот тип…
– Никаких разговоров о возможности я не вел, Гек Финн. Никто
об этом не говорил. А что касается…
Тут Том забыл, о чем он говорил, и, задумавшись, пошел
дальше. Видно было, что он опять постепенно приходит в раж; и действительно,
вскоре он заявил мне:
– Гек, это же будет первоклассная штука, если мы найдем труп
после того, как все бросили искать его, а потом мы еще и убийцу раскроем. Это
будет честь не только для нас, но и для дяди Сайласа, потому что сделаем это
мы. Это дело опять поднимет его, вот увидишь.
Однако когда мы заявились в кузницу Джефа Гукера и
рассказали ему, зачем пришли, он высмеял всю нашу затею.
