Я была почти уверена, что Дика на вечеринке не будет — вряд ли Локет внесла его в список гостей, — и потому следовало изыскать другой способ, чтобы с ним встретиться. Сегодня же мне предстояло побеседовать с Харпер, понаблюдать за Локет и Алексом, а также за чернокожей Эми, которая, возможно, знает, что происходило в те часы, которые вылетели у меня из памяти. Я взглянула на свое обнаженное тело, которое уже начало краснеть от горячей воды. Где я была вчера ночью? Каждый раз, когда я задавала себе этот вопрос, мне становилось жутко. Возможно, еще одна ночь с Крисом рассеет мрак.
Вытершись, я позвонила Джесси и спросила, не хочет ли она встретиться со мной примерно за полчаса до начала вечеринки, чтобы я могла рассказать ей, что случилось. Если она сегодня собирается мне помогать, то должна быть в курсе дела. Она охотно согласилась и предложила увидеться в винном баре в нескольких кварталах от «Элейн». Прогноз погоды снова обещал холодный вечер, и я надела черные шорты и черный топик, а поверх — объемный бежевый свитер; он мог сойти и за летний, и за осенний.
Джесси также предпочла шорты — мы обе прыснули от смеха, когда она зашагала ко мне через бар. Я заметила, что подруга приготовилась к бою — коралловая губная помада, отягченные черной тушью ресницы… Пряди густых каштановых волос, присобранные на затылке в хвост, струились в изысканном беспорядке.
— Для вечеринки в честь книги ты выглядишь просто роскошно, — сказала я. — Будешь помогать и мне ловить счастье?
— Пожалуй. Я не прочь найти себе парня. Только не спрашивай почему. Знаешь эту теорию? У манхэттенских мужчин два возраста — биологический и нью-йоркский. Ты встречаешь тридцатилетнего, но ведет он себя на двадцать пять — рассказывает приятелям, как девчонка делала ему минет, пока он гнал машину на скорости восемьдесят миль в час.
— Господи!.. Парню, с которым я начала встречаться, чуть за двадцать. Значит, по нью-йоркскому счету ему… э-э… семнадцать? Меня арестуют за то, что я сплю с несовершеннолетним!
— А ну рассказывай! — потребовала Джесси. — Хочу знать все последние новости.
И я поведала ей всю историю — начиная с первой встречи с Крисом и заканчивая нынешним положением вещей после убийства Тома Фейна. Несколько раз она открывала рот и порывалась было о чем-то спросить, но потом только качала головой, впечатленная жуткими событиями.
— О Боже! — воскликнула подруга, когда я поведала ей о своих тщетных блужданиях по Челси в поисках утраченной памяти. — Похоже на скверную шутку. С одной стороны, ты спишь с красавчиком, который снимается в кино. С другой стороны, тебя преследуют, накачивают наркотиками и, возможно, собираются убить.
— Да, и вот почему мне нужна твоя помощь, — подтвердила я. — Флиртуй сколько душе угодно, но, пожалуйста, держи глаза и уши открытыми. Мне нужно знать, не происходит ли чего-нибудь странного между Алексом и Локет. Я не могу ошиваться вокруг них все время!
Мы вошли в ресторан в половине восьмого — приблизительно через полчаса после официального начала вечеринки. У входа толпилось десятка полтора папарацци; кто-то сфотографировал нас — на всякий случай, вдруг мы знаменитости, — но большинство со скучающим выражением лица опустили фотоаппараты. Возможно, через две-три недели Крис начнет посещать торжественные мероприятия, и тогда десятки вспышек будут освещать его физиономию, а фотографы — выкрикивать его имя.
Внутри было не протолкнуться. «Элейн» — один из нью-йоркских ресторанов в стиле ретро, их называют еще «пивнушки», — любимое местечко как кинозвезд, так и писак. Темные стены увешаны старыми плакатами, черно-белыми фотографиями, обложками книг с автографами постоянных посетителей. В сочетании с желтоватой подсветкой это выглядит элитарно.
Я протиснулась сквозь кучку столпившихся у дверей и окинула взглядом зал. Криса нигде не было, но Алекс и Локет стояли чуть поодаль, слева, возле бара, окруженные десятком обожателей.
— Вон они! Со своей свитой, — наклонилась я к Джесси.
— Да, я знаю, — ответила та. — Я смотрела сериал. До того момента, как ее… то есть ее героиню сначала похитили террористы, а потом она решила стать врачом.
Я сказала, что Джесси пока может заняться своими делами, если хочет, ибо первая вахта — моя. Мы разделились; я взяла у проходившего мимо официанта бокал вина и отправилась в дальний конец зала, стараясь не попадаться Локет на глаза. Она была слишком поглощена тем, что рассказывала своим поклонникам, и я пристроилась неподалеку. От Локет меня отделяли несколько человек, но все же я стояла достаточно близко и слышала обрывки разговора.
— Я даю обед для редакторов, которые заведуют страничками красоты, но Алекс решил, что тусовка в «Элейн» — это тоже здорово. Настоящая старомодная вечеринка!
Кто-то задал вопрос, который я не расслышала.
— Самое главное? — переспросила Локет, кокетливо поводя плечом. — Никакого солнца. Этим летом в Ист-Хэмптоне я буквально не снимала жакет, даже когда ходила на ярмарку.
Алекс разглядывал толпу. Ему явно наскучили разговоры о красоте, и он подергивал Локет за руку, будто понуждая ее сменить тему.
— Хочешь выпить? — спросил — а точнее, приказал — он.
— Да, милый, пожалуйста.
Мимо них прошел официант с подносом, на котором стояли белое вино и шампанское. Алекс, покачав головой, обернулся к бармену:
— Бокал «Перье-Жюэ», — повелительно произнес он.
Только через несколько секунд до меня дошло — но когда дошло, я заледенела. Бутылку «Перье-Жюэ» я видела в доме у Фейна…
Когда Локет взяла бокал, Алекс настойчиво стиснул ее локоть и повел прочь, маневрируя в толпе. Я отвернулась, не желая, чтобы они меня заметили.
В полуметре от меня, практически лицом к лицу, стоял Красавчик Риган.
10
Я смотрела на него, словно впервые, — в моем сознании вспыхнула та же самая фраза, что и минувшим летом, когда явстретила его пристальный взгляд. «Я выйду замуж за этого мужчину», — подумала я. Впрочем, эти слова мгновенно сменились «чертовым подонком». Красавчик в Нью-Йорке. И даже не позвонил мне. Видимо, я впрямь ничего для него не значила.
— Бейли, — произнес он, очевидно, также застигнутый врасплох. — Я… что ты тут делаешь?
— Пытаюсь перенять пару трюков у Локет Форд. Я слышала, она знает рецепт замечательного скраба из овсяных хлопьев и абрикосов, который омолаживает на пять лет.
Да, Бейли, за словом ты в карман не полезешь. Мне хотелось завизжать, но нельзя было выдавать себя. Я так волновалась, что во рту у меня вместо языка как будто разворачивалась многотонная фура, — слава Богу, что я вообще могла хоть что-то сказать.
— Ты что, собираешься писать об этом?
— Нет, я по-прежнему занимаюсь преступлениями в мире богатых и знаменитых.
В общем, я не ответила на его вопрос, но кого это, к черту, заботит?
