— Нельзя сказать, что я знала его. — Лейк пыталась обороняться. — И перестань говорить о флирте. Мне это совершенно ни к чему.
— Тебя подозревают, верно?
— Нет, разумеется, нет. Но ситуация просто кошмарная.
Неожиданно ей захотелось положить трубку — разговор с Молли всколыхнул ее чувства.
— Послушай, я, пожалуй, пойду, — резко сказала она. — У меня дела.
— Ты нормально чувствуешь себя в одиночестве? Ничего не боишься?
«Боже, — подумала Лейк, — чем дальше, тем хуже».
— Нет. У меня все хорошо. Я бывала здесь без Джека много раз — правда, в компании детей.
— А Смоуки — грозный кот, верно? Он защитит тебя в случае необходимости.
— Его сейчас интересует одно: как бы подобраться к бедному маленькому воробью. Я должна идти. И позвоню тебе завтра, ладно?
Повесив трубку, Лейк пожалела о том, что была так резка с Молли, но она неожиданно разволновалась. Она стала гадать, существует ли возможность, что полиция свяжется с ее друзьями в ходе расследования. В своем воображении она уже слышала, как Молли говорит детективу Халлу о том, что предложила Лейк строить Китону глазки. Что могло быть хуже?
Следующие два часа Лейк работала в саду — выдергивала сорняки, рассаживала некоторые растения. Появился Смоуки и потерся о ее голые лодыжки. Ощущение прикосновения его шелковистой черной шерсти оказалось единственным утешением для Лейк за последние два дня.
— Ты счастлив, что мы приехали сюда, Смоуки? — спросила она его.
Кот тихонько мяукнул и пошел прочь через ряд засохших наперстянок.
Лейк вернулась к сорнякам, но не могла отделаться от мыслей о Китоне и полиции. Имеет ли смысл, гадала она, обратиться к юристам и посмотреть, что они посоветуют ей? Но разве юристы не обязаны сообщить о преступлении и не совершила ли она оного, не обратившись в полицию?
Солнце клонилось к закату. Лейк пошла в дом и приняла душ в гостевой ванной комнате. «Если убийцу поймают, то все будет хорошо», — думала она. И не важно, с кем Китон занимался сексом в ту ночь. Она посмотрела на часы — почти шесть. В доме имелось спутниковое телевидение, и она хотела посмотреть нью-йоркские новости. Вдруг появилось что-то новенькое? Накинув халат, Лейк быстро сошла вниз и включила телевизор.
Главным событием в криминальной хронике было столкновение четырех машин на мосту Таппан-Зи, но затем переключились на убийство Китона. В прямом эфире появился молодой рыжий репортер, стоявший перед зданием на Кросби. Лейк скорчила гримасу, увидев знакомые места.
— Прошло два дня с тех пор, как известный специалист по бесплодию доктор Марк Китон был найден жестоко убитым в своем пентхаусе в Сохо, — заявил репортер, — но полиция до сих пор никого не арестовала. И подозреваемых пока нет.
Не успела передача закончиться, как Лейк пожалела о том, что включила телевизор. Она напомнила себе, что завтра ей предстоит встреча с детьми и надо найти способ успокоиться. Она откинулась на спинку диванчика, закрыла глаза и попыталась забыть о Китоне, Халле и Маккарти.
Позже, одевшись, Лейк вытащила из маленького гаража рядом с домом гриль и установила его на заднем дворе. Она зажгла угли и стала ждать, пока они прогорят. Запах горящих угольных брикетов обычно привлекал Смоуки, но сейчас кот, очевидно, был чем-то очень занят. Лейк перевела взгляд в угол двора, потом на небо над кленами. Солнце село, и небо было ровного светло-синего цвета, какой бывает на внутренней стороне раковин гребешков. В такие вечера они с Джеком и детьми любили сидеть на заднем дворе и смотреть на звезды и вылетавших один за другим светлячков. При этих воспоминаниях у нее защемило в груди.
Когда угли были готовы, она положила стейк на гриль. Потом нарезала помидоры и села за стол на веранде. Она много раз сидела так, одна, за столом, когда Джек оставался в городе из-за работы, а дети уже спали, и наслаждалась одиночеством и покоем. Но сегодня одиночество ее угнетало.
«Глупо было приезжать сюда одной, — призналась себе она. — И глупо было стремиться досадить Джеку». И как она могла подумать, что бегство из города поможет ей прийти в себя и успокоиться? В Нью-Йорке у нее был бы выбор — пообедать с Молли или пойти в кино. Она ни за что не останется здесь на ночь в субботу, решила Лейк. После родительского дня она вернется в дом, заберет Смоуки и сразу поедет в город.
Лейк съела часть стейка и салат, запив бокалом вина, но вкуса не почувствовала. Убрав все со стола, отрезала Смоуки кусочек стейка и положила на маленькую тарелочку на кухне веранды, оставив дверь открытой.
— Эй, Смоуки! — крикнула она во двор, в кромешную темноту. — Иди ко мне!
Кот всегда чувствовал, когда ему что-то должно было перепасть, и Лейк ожидала, что он в любую секунду вынырнет из тьмы, но Смоуки не пришел, даже когда она позвала его еще пару раз.
Лейк вошла в дом, налила себе еще бокал вина и вернулась на веранду. Сверчки и кузнечики устроили разноголосый концерт. Смоуки по-прежнему не было видно. «Вот ведь безобразник», — подумала она. Кот вырвался на свободу после долгого заточения в городской квартире и теперь не хотел возвращаться.
К тому времени как она допила вино, ее раздражение сменилось беспокойством — прошло четыре часа, с тех пор как она видела Смоуки в саду. Неужели он потерялся или, хуже того, его покалечили? Лейк порывисто вздохнула. Выбора не было — придется искать его.
Взяв из ящика кухонного стола фонарик, она пошла по двору, направив луч света сначала на деревья в глубине двора, а потом на темную живую изгородь между ее домом и домом Айвона и Дэвида. Луны не было, но в небе сверкали звезды.
— Иди ко мне, Смоуки, иди ко мне, — с тревогой звала она.
Лейк прислушалась, надеясь услышать «мяу», но было тихо. Лишь на другой стороне улицы хлопнула дверца машины и заработал мотор. Когда машина уехала, были слышны только сверчки и кузнечики.
«Великолепно, — подумала она, — только этого мне и не хватало».
Она пролезла через небольшую брешь в живой изгороди во двор Дэвида и Айвона и посветила на лужайку. Ничего, кроме рядов рудбекии и черноглазой Сусанны. Отсюда она могла пробраться в сад Джин Оран, а затем к Перрисам. Неожиданно у дома Перрисов загорелся слабый свет. Лейк поняла, что сработали фотоэлементы, фиксирующие движение.
Она никогда прежде не находила ничего зловещего в темноте, но сейчас ей было не по себе — особенно когда соседи отсутствовали. Она хотела было вернуться к своему дому, но вдруг услышала треск кустов в дальнем конце двора Перрисов. Лейк повернулась и направила луч фонарика туда. Опять до нее донесся треск, такой громкий, что было ясно: его производит кто-то покрупнее кота. Она задержала дыхание. Тут из кустов появился енот, и Лейк чуть не подпрыгнула от неожиданности.
— Я пристрелю тебя, Смоуки, — тихо бормотала она, направляясь к себе, но ее беспокойство усилилось. Была возможность, что кота сбила на улице машина. Взяв ключи, Лейк направилась к своему автомобилю. Она проехала по улице и несколько раз обогнула Зеленую деревню, напряженно глядя по сторонам. Она проехала также по соседней улице, расположенной за ее домом, а затем еще по одной. Кота нигде не было видно, людей — тоже, хотя в некоторых домах светились голубые экраны телевизоров. Спустя полчаса Лейк вернулась к двери кухни, молясь, чтобы Смоуки оказался дома. Но его не было. Ей показалось, будто все вокруг нее начинает рушиться.
