Я повел арестованного к машине и пихнул его на заднее сиденье. Шесть конфискованных огнетушителей затолкал в багажник.
— Я закрою эту чертову забегаловку! — буркнул Алонсо, доставая из портфеля большую красную наклейку.
Он вернулся в ресторан и приказал служащим опечатать кухню. Свет выключили, дверь черного хода заперли. Под конец Алонсо наклеил поперек двери красную наклейку с надписью: «Закрыто по приказу пожарной инспекции Хейвен-Парка».
Пока все были заняты, я оставался в машине с Рокки. Он сидел на заднем сиденье — закованный в наручники и злой как черт.
— Как вы? — спросил я, помня, что он получил ударов шесть по почкам.
— Пошел ты, говнюк! — огрызнулся он.
— Слушай, Рокки. Ты и так в полном дерьме. Не осложняй себе жизнь еще больше. Сделай милость, остынь и делай, что велят!
Не отвечая, он уставился в одну точку перед собой. Ненависть к нам подливала масла в огонь, бушевавший в его душе.
Глава 17
— У нас против него ни хрена нет! Какое-то паршивое словесное оскорбление, и все! А мне нужно было оскорбление действием! — набросился на меня Алонсо. — А еще повара утверждают, что мы первые начали! Кто тебя просил пускать в зал этих мексикашек?
Мы сидели возле камер предварительного заключения на втором этаже полицейского управления Хейвен-Парка. Рокки находился в большем из двух кабинете для допросов, оснащенном двумя видеокамерами — все допросы полагалось записывать. Пока мы следили за ним по монитору. Бывший боксер-средневес сидел на стуле и смотрел на свои туфли. Его приковали к стене за левую руку.
— Как хочешь, но придется переквалифицировать его преступление в разряд тяжких, — продолжал Алонсо. — Так что даю тебе второй шанс. Напортачил — исправляй! Давай действуй!
— Остынь. Не усугубляй положение, — посоветовал я.
— Заткнись! — буркнул он. — Вот что ты сейчас сделаешь. Войди к нему, отцепи его, а потом оскорби его мужское достоинство. Мексикашки такого не выносят. Назови его maricón.
[9]
Главное, держись подальше от камеры и говори потише, иначе попадешь на пленку и выйдет, будто мы его спровоцировали. А дальше я знаю, что будет! Этот гад бросится на тебя с кулаками — что и требовалось доказать. Потом сразу войду я и отомщу за тебя.
— Ал, ты плохо придумал.
— Слушай, адвокат хренов, в гробу я видал твои советы! Я приказываю, ты исполняешь! Парень схлопочет пятерку за побои, и его увезут в тюрьму в Соледад. А сидя в камере, он уж точно не станет мэром Хейвен-Парка.
Я молчал целую минуту. Пытался придумать веский повод не подчиниться.
— Что, умничать вздумал? А мне показалось, тебе у нас понравилось… Не забывай, я за тебя поручился!
— Ну да, ну да… Успокойся.
— Тогда вперед — и за дело! — Алонсо достал дубинку и замахнулся ею, демонстрируя мне. — Пропусти всего один удар перед камерой, а потом я его отделаю так, что мало не покажется!
Положение стало невозможным. У меня не было выбора. Оставалось подчиниться. Я понимал: если я откажусь, Алонсо позовет кого-нибудь другого. По крайней мере, если я буду рядом, мне, может быть, удастся сдержать Алонсо и он не убьет Рокки.
— Ладно, — нехотя ответил я.
Алонсо отпер дверь в кабинет для допросов. Рокки злобно зыркнул на меня, когда я вошел. Не запирая двери, я быстро отстегнул его от кольца, вделанного в стену. Мой жест привлек его внимание.
— Сиди где сидишь! — приказал я, понимая, что Алонсо за стенкой следит за моей игрой по монитору. Надо было придумать, как сделать так, чтобы все выглядело достоверно, и вместе с тем не дать напарнику до смерти уходить Рокки дубинкой.
— Кажется, я уже говорил, чтобы ты успокоился. Что с тобой? Мозгов не хватает или чего другого? — Я говорил тихо, чтобы мой голос не попал на пленку.
— Не смейте так со мной разговаривать! — огрызнулся Рокки.
— Почему, joto?
[10]
— прошептал я. — А то что со мной будет? Ты всего-навсего jugador a los bandos. El maricón.
[11]
Чакон рывком вскочил и занял боевую стойку. От первого удара я уклонился, но второй, чистый правый, пришелся мне прямо в зубы. Голова у меня дернулась назад. Он заехал мне по лицу еще два или три раза. Атаковал он молниеносно. Я пытался прикрыться, но Рокки трепал меня, как щенка. Скоро я, как говорят боксеры, «поплыл».
«Где же чертов Алонсо?» — думал я под градом ударов. Он ведь обещал, что сразу же прибежит на выручку!
Очередной мощный левый хук совершенно оглушил меня. Я попробовал отмахнуться, но удар вышел слишком слабым. Рокки перешел на другую сторону и осыпал меня градом ударов. Разбил губу, раскровенил нос.
— Quien es el joto ahora, flaquito?!
[12]
— кричал он, перемещаясь то влево, то вправо, нанося мне удары в лоб и довершая дело мощным апперкотом.
Я чувствовал, что надолго меня не хватит. Желая уменьшить ущерб, я ринулся на него и притиснул к стене, пытаясь войти в клинч и заблокировать его руки.
Наконец открылась дверь, и в кабинет, помахивая мини-битой, вошел Алонсо. Он нанес два удара обшитым кожей свинцом по голове Рокки. Через секунду маленький боксер упал на колени. Я не успел вмешаться, Алонсо пнул его ногой в живот и снова ударил дубинкой. В глазах моего напарника горел убийственный огонь. Он замахнулся, собираясь нанести последний удар, но я бросился на своего напарника и сбил его с ног. И все же он ударил. Дубинка просвистела в воздухе, но удар не попал ни в Рокки, ни в меня.
— Кончай! Больше нам помощь не требуется! — заорал я.
Наконец Алонсо остановился и посмотрел сверху вниз на маленького боксера-мексиканца, ничком распростертого на полу.
— Вот как делаются дела у нас в Хейвен-Парке! — проворчал Алонсо.
— Ему надо вызвать скорую. — Я выплюнул кровь изо рта.
Через десять минут приведенный в чувство Чакон сидел в камере предварительного заключения. Говорить он отказывался, не желал даже смотреть на нас. Несмотря на сотрясение мозга, в его глазах горела ненависть.
— Ал, черт тебя дери, где ты так долго пропадал? — гнусаво спросил я после того, как фельдшер вколол мне заморозку в разбитую губу и заткнул ноздри ватными тампонами.
— Я решил преподать тебе наглядный урок вежливости, растолковать, что приказы начальства надо выполнять, а не рассуждать! Когда я велю что-то сделать, ты должен делать, что я тебе велю, а не болтать! Тебе еще повезло, что я такой добрый, не рассчитался с тобой за тот удар в ресторане!
