Следуя своему первому плану, он задумал сделать поддельную
язву на ноге короля, справедливо полагая, что это оскорбит и унизит его сверх
всякой меры; а когда язва будет готова, он с помощью Кенти принудит короля
сесть у дороги, показывать ее прохожим и просить подаяния. Для того чтобы
сделать такую искусственную язву, приготовляли тесто из негашеной извести, мыла
и ржавчины, накладывали эту смесь на ремень и крепко обвязывали ремнем ногу. От
этого кожа очень быстро слезала, и вид обнаженного мяса был ужасен; затем ногу
натирали кровью, которая, высохнув, принимала отвратительный темно-бурый цвет.
Больное место перевязывали грязными тряпками, но так, чтобы ужасная язва была
видна и вызывала сострадание прохожих.
[30]
Гуго сговорился с медником — тем самым, которого король
припугнул паяльным прутом; они повели мальчика будто бы на работу, но как
только вышли в поле, повалили его наземь; медник держал его, а Гуго
крепко-накрепко привязывал к его ноге припарку.
Король пришел в бешенство, он бушевал, грозился повесить
обоих, как только вернет себе свою корону, но они крепко держали его,
забавляясь его бессильными попытками вырваться, и хохотали над его угрозами.
Между тем мазь начала быстро разъедать кожу; еще немного, и негодяи сделали бы
свое дело, если бы им не помешали.
Но им помешали; появился «раб», тот самый бродяга, который с
таким жаром проклинал английские законы. Он разом положил конец мерзкой затее,
сорвав припарку с ноги короля.
Король хотел взять у своего спасителя дубину и тут же на
месте проучить своих недругов; но тот не позволил, чтобы не поднимать шума, а
посоветовал отложить дело до ночи, когда вся шайка будет в сборе и никто из
посторонних не помешает. Они все вместе вернулись в лагерь, и о случившемся
было донесено атаману. Атаман выслушал, подумал и заявил, что короля не следует
заставлять просить милостыню, потому что он, очевидно, предназначен к чему-то
высшему и лучшему, — и тут же на месте произвел его из нищих в воры!
Гуго был вне себя от радости. Он уже пробовал заставить
короля воровать, но потерпел неудачу; теперь, конечно, никаких затруднений не
будет: ведь не посмеет же король ослушаться самого атамана. Он задумал в тот же
день совершить кражу, рассчитывая предать короля во власть закона; притом
сделать это так искусно, чтобы все вышло как бы случайно, — «король боевых
петухов» был теперь общим любимцем, и бродяги, не питавшие особых симпатий к
Гуго, обошлись бы с ним не слишком ласково, если бы тот вероломно предал
мальчика общему врагу их — закону.
И вот, выбрав подходящее время, Гуго привел свою жертву в
соседний городок. Они медленно бродили по улицам; один из них зорко глядел по
сторонам, выжидая удобной минуты, чтобы осуществить свой злобный замысел,
другой так же внимательно всматривался во все закоулки, чтобы при первой же
возможности пуститься наутек и навсегда спастись от своего постыдного рабства.
Обоим представлялись удобные случаи; но ни тот, ни другой не
воспользовались ими, так как в глубине души оба решили на этот раз действовать
наверняка; ни один не хотел рисковать, не убедившись заранее в удаче своего
предприятия.
Гуго посчастливилось первому: навстречу шла женщина с тяжело
нагруженной корзинкой. У Гуго злорадно сверкнули глаза, и он сказал себе:
«Издохнуть мне на этом месте, если я не взвалю это дело на тебя! А тогда —
храни тебя бог, „король боевых петухов“!
Он стоял с виду спокойный, но внутренне страшно волнуясь, и
ждал, чтобы женщина поравнялась с ними; тогда он тихонько сказал:
— Погоди здесь, я сейчас вернусь! — и украдкой пустился
следом за женщиной.
Сердце короля наполнилось радостью. Теперь, если только Гуго
отойдет достаточно далеко, можно будет убежать.
Но надежде его не суждено было сбыться. Гуго незаметно
подкрался к женщине сзади, выхватил из корзины узел и побежал назад, обмотав
узел обрывком старого одеяла, висевшего у него на руке. Женщина подняла
страшный крик: она не видела, как исчез узел, но тотчас же заметила кражу,
потому что ее ноша вдруг стала легче.
Гуго, не останавливаясь, сунул узел в руки королю.
— Теперь беги за мной, — сказал он, — и кричи: «Держи вора!»
Да смотри, старайся сбить их с толку!
Через мгновение Гуго уже скрылся за углом и помчался что
есть духу по извилистой улице, а еще через минуту он опять вынырнул на глазах у
всех с самым невинным и равнодушным лицом и остановился за деревом, наблюдая,
что будет.
Оскорбленный король швырнул узел на землю; одеяло раскрылось
как раз в ту минуту, когда прибежала женщина, за которой уже следовала целая
толпа; женщина схватила одной рукой короля за руку, а другой рукой свой узел и,
высоко подняв его кверху, начала длинную речь, осыпая мальчика ругательствами и
не отпуская его, как он ни старался вырваться.
Больше Гуго ничего не было нужно: враг его пойман я на
избежит кары. Он юркнул в переулок и побежал по направлению к лагерю,
посмеиваясь, торжествуя, радуясь; он бежал и раздумывал, как бы правдоподобнее
рассказать эту историю шайке.
Король между тем отчаянно бился в сильных руках, крепко
державших его, и раздраженно кричал:
— Пусти меня, глупая женщина! Говорят тебе: это не я
воровал. Очень нужна мне твоя жалкая рухлядь!
Толпа окружила их, осыпая короля бранью и угрозами;
здоровенный кузнец в кожаном фартуке, с засученными по локоть рукавами, подошел
к нему, говоря, что нужно проучить его, — но тут в воздухе сверкнула длинная
шпага и упала плашмя на руку кузнеца, а диковинный владелец шпаги дружелюбно
сказал:
— Погодите, добрые люди, лучше действовать миром, без злобы,
без ругани. Это дело не нам разбирать, а закону. Выпусти мальчика, добрая
женщина!
Кузнец смерил взглядом статного воина и отошел прочь, ворча
и потирая ушибленную руку; женщина неохотно выпустила маленького короля;
зрители неприязненно косились на незнакомца, но благоразумно молчали. Король с
горящими щеками и сверкающим взором бросился к своему избавителю.
— Ты долго медлил, сэр Майлс, но теперь пришел во-время.
Повелеваю тебе, изруби эту толпу негодяев в куски!
Глава 23
Принц арестован
Гендон, с трудом подавив улыбку, наклонился к королю и
шепнул ему на ухо:
— Тише, тише, государь, не болтай лишнего, а еще лучше —
совсем придержи язык. Положись на меня, и все пойдет хорошо.
