Бедный Том выслушал, насколько ему позволяли его удрученные
чувства, начало этой речи, на когда слова «твоим добрым отцом-королем»
коснулись его слуха, лицо у него побелело и он, как подстреленный, упал на
колени, поднял кверху руки и воскликнул:
— Ты — король? Ну, тогда мне и вправду конец!
Эти слова ошеломили короля, глаза его растерянно перебегали
от одного лица к другому и, наконец, остановились на мальчике. Тоном глубокого
разочарования он проговорил:
— Увы, я думал, что слухи не соответствуют истине, но боюсь,
что ошибся, — он тяжело вздохнул и ласково обратился к Тому: — Подойди к отцу,
дитя мое. Ты нездоров?
Тому помогли подняться на ноги, и, весь дрожа, он робко
подошел к его величеству, королю Англии. Сжав его виски между ладонями, король
любовно и пристально вглядывался в его испуганное лицо, как бы ища утешительных
признаков возвращающегося рассудка, лотом притянул к груди кудрявую голову
мальчика и нежно потрепал ее рукой.
— Неужели ты не узнаешь своего отца, дитя мое? — сказал он.
— Не разбивай моего старого сердца, скажи, что ты знаешь меня! Ведь ты меня
знаешь, не правда ли?
— Да. Ты мой грозный повелитель, король, да хранит тебя бог!
— Верно, верно… это хорошо… Успокойся же, не дрожи. Здесь
никто не обидит тебя, здесь все тебя любят. Теперь тебе лучше, дурной сон
проходит, не правда ли? И ты опять узнаешь самого себя — ведь узнаешь? Сейчас
мне сообщили, что ты называл себя чужим именем. Но больше ты не будешь выдавать
себя за кого-то другого, не правда ли?
— Прошу тебя, будь милостив, верь мне, мой августейший
повелитель: я говорю чистую правду. Я нижайший из твоих подданных, я родился
нищим, и только горестный, обманчивый случай привел меня сюда, хотя я не сделал
ничего дурного. Умирать мне не время, я молод. Одно твое слово может спасти
меня. О, скажи это слово, государь!
— Умирать? Не говори об, этом, милый принц, успокойся. Да
снидет мир в твой встревоженную душу… ты не умрешь.
Том с криком радости упал на колени:
— Да наградит тебя господь за твою доброту, мой король, и да
продлит он твои годы на благо страны!
Том вскочил на ноги и с веселым лицом, обратился к одному из
двух сопровождавших его лордов:
— Ты слышал? Я не умру! Это сказал сам король!
Все склонили головы с угрюмой почтительностью, но никто не
тронулся с места и не сказал ни слова. Том помедлил, слегка смущенный, потом
повернулся к королю и боязливо спросил:
— Теперь я могу уйти?
— Уйти? Конечно, если ты желаешь. Но почему бы тебе не
побыть здесь еще немного? Куда же ты хочешь идти?
Том потупил глаза и смиренно ответил:
— Возможно, что я ошибся; но я счел себя свободным и хотел
вернуться в конуру, где родился и рос в нищете, где поныне обитают моя мать,
мои сестры; эта конура — мой дом, тогда как вся эта пышность и роскошь, к коим
я не привык… О, будь милостив, государь, разреши мне уйти!
Король задумался и некоторое время молчал. Лицо его выражало
все возрастающую душевную боль и тревогу. Но в голосе его, когда он заговорил,
прозвучала надежда:
— Быть может, он помешался на одной этой мысли, и его разум
остается по-прежнему ясным, когда обращается на другие предметы? Пошли,
господь, чтоб это было так! Мы испытаем его!
Он задал Тому вопрос по-латыни, и Том с грехом пополам
ответил ему латинскою фразою. Король был в восторге и не скрывал этого. Лорды и
врачи также выразили свое удовольствие.
— При его учености и дарованиях, — заметил король, — он мог
бы ответить гораздо лучше, однако этот ответ показывает, что его разум только
затмился, но не поврежден безнадежно. Как вы полагаете, сэр?
Врач, к которому были обращены эти слова, низко поклонился и
ответил:
— Ваша догадка верна, государь, и вполне согласна с моим
убеждением.
Король был, видимо, рад одобрению столь глубокого знатока и
уже веселее продолжал:
— Хорошо! Следите все. Будем испытывать его дальше.
И он предложил Тому вопрос по-французски. Том с минуту
молчал, смущенный тем, что все взгляды сосредоточились на нем, потом застенчиво
ответил:
— С вашего позволения, сэр, мне этот язык неизвестен.
Король откинулся назад, на подушки. Несколько слуг бросились
ему на помощь, но он отстранил их и сказал:
— Не тревожьте меня… это минутная слабость, не больше.
Поднимите меня. Вот так, достаточно. Поди сюда, дитя, положи свою бедную
помраченную голову на грудь отцу и успокойся! Ты скоро поправишься; это
мимолетная причуда, это пройдет. Не пугайся! Скоро ты будешь здоров.
Затем он обратился к остальным, и лицо его из ласкового
мгновенно стало грозным, а в глазах заблистали молнии.
— Слушайте, вы все! — сказал он. — Сын мой безумен, но это
помешательство временное. Оно вызвано непосильными занятиями и слишком
замкнутой жизнью. Долой все книги, долой учителей! Забавляйте его играми,
развлекайте такими забавами, которые служат к укреплению сил, это восстановит
его здоровье!
Король поднялся еще выше на подушках и продолжал с большим
одушевлением:
— Он обезумел, но он мой сын и наследник английского
престола. В здравом уме или сумасшедший, он будет царствовать! Слушайте дальше
и разгласите повсюду: всякий говорящий о его недуге посягает на мир и
спокойствие британской державы и будет отправлен на виселицу!.. Дайте мне пить…
я весь в огне… горе истощает мои силы… Так. Возьмите прочь эту чашу… Поддержите
меня. Так, хорошо. Он сумасшедший? Будь он тысячу раз сумасшедший — все же он
принц Уэльский, и я, король, дам этому публичное подтверждение. Ныне же он
будет утвержден в сане принца-наследника с соблюдением всех старинных
церемоний. Повелеваю вам немедленно приступить к делу, милорд Гертфорд!
Один из лордов склонил колено перед королевским ложем и
сказал:
— Вашему королевскому величеству известно, что
наследственный гофмаршал Англии заключен в Тауэр. Не подобает заключенному…
