Через полчаса грузовик притормозил у развилки, Ральф на ходу поблагодарил водителя и побрел в сторону города. Только сейчас он понял, что ему, возможно, предстоит преодолеть не один пост на въезде в Жиздру.
Какое-то время спустя внимание Ральфа привлек нарастающий гул. Он обернулся. На дорогу пикировали русские штурмовики. Ральф упал на снег и через минуту услышал десятки разрывов. Неизвестно, сколько пролежал Ральф на земле, но когда вдруг стало тихо, и он открыл глаза, от колонны газвагенов не осталось ничего, кроме горящего, искореженного черного месива.
«Как божья кара с небес»,— неожиданно для себя заключил Ральф, удивляясь, что не испытывает сострадания к тем, кому советские «ИЛ-2» устроили на своей земле такие пышные похороны.
Он, конечно, не мог знать, что благодаря русским пилотам, его судьба вновь круто изменилась.
Глава восьмая
Антон вопросительно посмотрел на Мюллера.
—Интересно.
—Да, интересней быть не может. Даже не знаю, с чего и начать…
—Ральф, как говорила моя учительница английского языка Галина Аркадьевна… или не Галина Аркадьевна… Забыл. Но это еще в школе было. О чем это я говорю?
—Your teacher. Your English teacher at school, she would always say something…
—Да, она говорила, эта учительница, что надо начинать с самого начала. Так и говорила: begin from the beginning. Английский она знала очень плохо.
—Как же она преподавала в школе?
—Так вот и преподавала, впрочем, не важно. Ральф, рассказывай.
—Если кратко, то я приехал в Москву…
—Погоди, давай еще закажем водки и… сок.
Из общего зала ресторана доносился мотив популярной баллады «Hasta Siempre Comandante», или «Команданте навсегда», про Эрнесто Че Гевару. В Москве песня звучала поначалу как-то экзотично, но ее красивая мелодия постепенно завораживала любого — прослушивание вызывало привыкание. Под «Че Гевару» с удовольствием напивались и отдыхающие бизнесмены, и рантье, и пресловутая «тусовка», и даже враги кубинской революции — американские империалисты, живущие и работающие в столице России.
—Итак,— Антон поднял рюмку, жестом приглашая Ральфа присоединиться,— ты приехал в Москву…
—Я приехал в Москву, чтобы отыскать могилу своего дяди.
Антон от неожиданности поставил рюмку на стол.
—Вот так дела… Как это?
—В общем, долгая история, но я попробую кратко. Выпьем?
—Выпьем. Только кратко уже не получится.
—Окей. Мой дядя воевал в России. Семья получила от него последнее письмо в 1943 году. Потом уже его дальнейшую судьбу восстанавливали по рассказам тех, кто вернулся. Дядя попал в плен, затем его отправили в Москву. Один из тех, кто был с ним, солдат, тоже родом из наших мест, слышал, что дядя некоторое время работал в Москве на стройке, пока его и всех, кто с ним работал, не казнили… У меня в тетради записано место, где была стройка… Сейчас, минуту.
Ральф достал из кармана пиджака небольшой блокнот, пролистал и, найдя нужную страницу, медленно прочел:
—Ленинский проспект.
—Похоже на правду. Здесь, напротив городской больницы номер 5 есть несколько домов, которые точно строили пленные немцы,— рассказ Ральфа не на шутку заинтересовал Антона, ставшего впечатлительным под влиянием водки.— Очень близко от Донского монастыря.
—В том-то и дело, что по многим свидетельствам большую группу пленных, работавших там, однажды отвели в монастырь и расстреляли. Ну, по крайней мере, расстрелять могли в другом месте, а похоронили в общей могиле в монастрые. Даже есть ориентиры — деревья, горельефы… Я нашел их все…
—Ральф, я никогда не слышал, ни от одного человека… и нигде не читал, что в Донском расстреливали и хоронили немцев. Это по сути такая сенсация, что у нас про нее, особенно во время перестройки и гласности, написали бы все газеты. Да еще и очевидцы с исполнителями отыскались бы. Честное слово, мне не верится, что это правда… Так, теперь понятно, что ты искал в монастыре. А мне про горельефы заливал…
—Антон, ты должен меня понять. Я же не мог тебе сразу сообщить про дядю.
—Да я понимаю. Водочки?
—Мне, наверное, хватит уже…
—Начинается. Ну уж нет, теперь придется пить по-любому,— произнес Антон по-русски.
—Что?
—Я говорю, надо бы выпить знаешь за что? Давай просто выпьем за людей. За русских, за немцев… За людей, которые ведут себя по-человечески. Которые друг с другом не воюют, не убивают друг друга. Короче, за мир.
—Давай, за мир.
Они выпили, помолчали.
—Послушай меня,— прервал молчание Антон,— это все, конечно, очень интересно, и я помог бы тебе, но!.. Я не верю, что там, в монастыре, что-то есть. Боюсь, следов твоего дяди мы не отыщем.
—Не знаю, может, ты не поймешь меня, но когда я вечером приехал туда… Даже не знаю, как точно тебе сказать… Я что-то почувствовал. Скажи, вот тебе не кажется странным, что такая огромная площадь на территории монастыря вообще не используется?
—Честно сказать?
—Разумеется.
—Не кажется. Это тебе не Германия, где вы считаете, что орднунг убер алес — порядок превыше всего. У нас большая часть страны — пустырь. Думаю, у монастырских просто руки до этой территории не дошли. У нас, видишь ли, принято все откладывать на завтра.
—Антон, давай тогда завтра поедем вместе и посмотрим. Лучше днем, когда много людей, чтобы внимание не привлекать.
—Завтра?— Антон покосился на бутылку водки.— Ну, давай, хотя…
—Завтра ты сам еще раз посмотришь на это место и поймешь, там что-то не чисто. Тем более… тем более, есть еще кое-что, о чем я тебе не рассказал.
Глава девятая
Вейкершталь и Хартман вошли в лазарет. Майор Заукер отвлекал часовых. Это было несложно. Они охотно вступили в разговор с майором, пытаясь выудить у него информацию о том, что на самом деле происходит на фронте. Но беседе не суждено было затянуться: через минуту после того, как подручные Заукера вошли в дом, оттуда выбежал солдат, одетый, похоже, в трофейные русские ватные штаны и телогрейку.
Заметив майора, он поприветствовал его, как полагается, и, обращаясь к солдатам, отчеканил громко и очень строго:
—Кто-то взял мою форму. На стуле лежала моя форма. Кто-то выходил отсюда в форме?
Следом за солдатом появились помощники Заукера. Их лица выражали крайнее недоумение и досаду. Заукер понял, что Мюллер скрылся. Пришла пора серьезно расспросить часовых.
—А ну-ка, вспоминайте, кто тут мимо вас проходил в форме… Вы в каком звании?— Заукер обратился к владельцу трофейных штанов.
—Обершарфюрер, господин майор. Один из часовых оживился:
