После уроков Вовка однозначно решил совершить поступок. Он так и не придумал, что скажет Наде. Но природная решительность взяла верх, несмотря на то, что в голове вместо красивых и ловких фраз вертелась зовущая на абстрактный подвиг белиберда: «Ведь я – советский человек!» Накануне показывали кино про подвиг Мересьева, вот и привязалась фраза из фильма.
Вовка шел по району и отчего-то думал, что, случись и ему быть сбитым немцами над лесом, он бы, скорее всего, тоже дополз до своих. Сил должно было хватить: ведь он отличался завидной выносливостью, даже был чемпионом школы по стайерским забегам на лыжах.
Тем вечером воздух был особенно богат весенними ароматами. Безветренная погода, долгожданное тепло и немного портвейна, которым по дороге угостили Вовку дворовые кореша, добавили решительности. Он смело проследовал к дому Нади, вошел в подъезд и позвонил в ее квартиру. Предварительно удостоверился, не пахнет ли от него спиртным и, приложив руку ко рту, подышал на нее. Ничего не почувствовав, успокоился и стал ждать.
Удача не улыбнулась – дверь открыл ее отец.
– Чем могу? – спросил он, оглядев гостя с головы до ног.
Его до синевы выбритое лицо, пристальный взгляд и слишком ухоженный вид для обычного советского мужчины в это время суток вызвали у Вовки чуть ли не классовую неприязнь. Он слышал, что папаша у Нади человек непростой. Где работает, никто толком не знает. Ездит на «волге» с шофером. Судя по шмоткам, бывает за границей, но дочку не балует совсем. По крайней мере, ничего фирменного сверх «среднедоставательной» нормы Вовка на ней не замечал. Хотя, с другой стороны, что он в этом понимает?
Так они и стояли, глядя друг на друга. Вовка вдруг кожей осознал, какой хороший у него папа, как он его любит за простоту, доброту и отсутствие в лексиконе всяких этих «чем могу».
«Да, неприятный дядька этот мой будущий тесть», – подумал Вовка и мысленно вздохнул.
Ему захотелось тут же уйти, но в коридоре появилась Надя.
– Пап, это ко мне, одноклассник Щедринский.
– Тот самый? Хорошо.
Неприятный дядька ретировался. Они остались наедине. Надо было что-то говорить, а он замялся. Но видя, что Надя вот-вот рассмеется ему в лицо, выпалил:
– Гулять пойдешь?
– Гулять? – она старалась выглядеть удивленной. – Зачем?
Это уже слишком. К таким простым вопросам Вовка не был готов.
Зачем?.. Да как объяснить, зачем, если сам толком не знал, где собирался с ней гулять, что говорить, что делать. Он предполагал, что во время прогулки наступит, быть может, момент, когда он сумеет под каким-то предлогом взять ее за руку или поцеловать при случае… Но не мог же он сейчас поделиться с ней такими далеко идущими планами…
– Ну… так, пройдемся. – протянул Вовка, – Погода… Солнце… Хочешь, в кафе «Мороженое» сходим?
– В «Мороженое»? Не знаю. Мне уроки еще делать. И вообще спать скоро…
– Понятно, – выдавил Вовка. – Тогда я пошел?
Пауза затянулась. Казалось, Надя ждала чего-то, а он, будто заколдованный, стоял и не мог произнести ни слова.
– Ну тогда что ли иди, – пробормотала она и захлопнула дверь.
– Дурак непроходимый, – прошептал Вовка и с размаху хлопнул себя по лбу – Блин, больно как…
Он развернулся и вышел из подъезда. Жадно глотнул весеннего московского воздуха, сел на лавочку. Ему показалось, что вся природа, весь мир смеется над его нерешительностью и слабостью. Он позабыл все свои достижения и победы, все казалось мелким по сравнению с тем, каким жалким он выглядит сейчас в глазах девушки.
Скрипнула пружина двери подъезда, и на улицу кто-то вышел. Вовка оборачиваться не стал. Через мгновение почувствовал аромат сигарет. Не запах дыма, а именно аромат – что-то заграничное.
– Не вышла погулять, а ты и расстроился? – услышал он знакомый голос.
Напротив стоял Надькин отец. Кого-кого, а этого типа он увидеть сейчас не ожидал и совсем не хотел. Вовке вдруг захотелось сказать ему что-то неприятное, однако он не успел.
– Не ерепенься, – посоветовал нежеланный собеседник. – Вижу, переживаешь. А раз переживаешь, получается, хороший ты парень, Владимир.
Вовка удивился столь лестному выводу, прозвучавшему из уст этого человека, но, следуя изначальному импульсу, огрызнулся:
– Не Владимир, а Володя. Владимир уж больно официально звучит.
– И прекрасно, замечательно. Я с тобой и хотел поговорить именно официально.
В этот момент на Вовку нашло невиданное вдохновение. Он встал с лавки и оказалось, что ростом он выше Надиного отца, причем, существенно.
– Простите, как вас зовут?
– Владимир Иванович. Тезка твой. То есть ты – мой тезка.
– Владимир Иванович, я хочу сказать вам, что я собираюсь жениться на вашей дочери. И этот вопрос решен окончательно и бесповоротно. Все, точка.
Тот усмехнулся.
– Раз вопрос решен окончательно, я ничего не могу поделать, сколько бы ни старался. Впрочем, я могу практически все. Однако женитьба для мужчины – не самое главное. Чем собираешься заниматься в жизни? Какие интересы имеются? К чему, так сказать, лежит душа?
– Не знаю, а что?
– Ты вопросом на вопрос отвечаешь, а это, между тем, признак робости, нерешительности. Наконец, невежливо по отношению к будущему тестю. С другой стороны, время терять бессмысленно, ты прав, поскольку я о тебе давно все знаю и уже немало времени присматриваюсь к тебе. Парень ты хороший, патриотично настроен, только идеен излишне…
– Разве это плохо?
Владимир Иванович в ответ только плечами пожал.
* * *
Ребята все еще были во дворе, на лавочке под детским «грибком», курили и неспешно выпивали. Вовка присоединился к компании. С ним пытались заговорить, но он отмахивался и те, наконец, отстали. Он пил, и ему казалось, что вермут теперь его вовсе «не берет». Разговор с отцом Нади ему не то что не понравился. Дело было в другом: Вовка просто не мог до конца осмыслить, зачем Владимир Иванович решил пообщаться с ним на столь неожиданную тему?
Его замутило, но скорее не от вермута, а от стыда. Еще бы, девушку на свидание пригласить как следует не сумел, а с отцом отношения наладил. Более того, сам не понял, как превратился в его протеже.
«Ну и охмуряло же этот Владимир Иванович, – со злостью и досадой в душе размышлял Вова. – Не надо было с ним вообще разговаривать. Но ведь интересно, с другой-то стороны! Дело это, конечно, для меня новое, необычное, но зато что может быть полезней стране? Одними политинформациями ей не поможешь. Да и не в военное же училище идти!»
– Мужики! – Вовка, наконец, ожил, поднялся с лавки и ударился лбом о край «грибка»».
«Мужики» захохотали.
– Ничего смешного, – проговорил Вовка. – Человек ударился о деревяшку, а им смешно. Я хотел выпить…
