– И что?
– Нет ни дежурного офицера, ни дежурного штаба.
Крючков нахмурился. Молчание продлилось не меньше пяти минут.
– Ты вот что, – сказал он, наконец, в который раз удивив Немезова спокойствием, – попроси Плеханова ко мне.
Немезов стоял, не шелохнувшись.
– Ты чего, к полу примерз? – хмыкнул Крючков.
– Владимир Александрович, как вы себя чувствуете?
– Хочешь спросить, не застрелюсь ли в твое отсутствие? Нет, не застрелюсь. Передумал. Еду на работу. Жду Плеханова у себя в кабинете максимум через час. На минуту опоздает – подпишу приказ об увольнении.
Начальник охраны президента СССР Плеханов явился к председателю КГБ с опозданием в тридцать секунд. Крючков провел его в смежное помещение, где обычно обедал сам или с доверенными лицами.
– Юрий Сергеевич, выпьешь чего-нибудь? – предложил Крючков.
– Пожалуй, выпью. Спасибо, Владимир Александрович.
Крючков вынул из шкафа бутылку армянского коньяка.
– Что вы, я сам налью, – Плеханов чуть ли не силой вырвал бутылку из рук Крючкова.
Они чокнулись. Главный кагэбист пригубил коньяк и поставил рюмку на стол. Плеханов выпил до дна.
– Юрий Сергеевич, какие сведения у тебя имеются о местонахождении президента?
– Ничего нового, товарищ Крючков, – невозмутимо ответил Плеханов. – Михаил Сергеевич Горбачев временно изолирован на объекте «Заря» в Форосе.
Крючков протянул ему пакет с донесением от Германа. Плеханов извлек письмо из конверта, пробежался по тексту и тут же вернул Крючкову.
– Деза, товарищ Крючков.
– Тебе видней…
– Извините?
– Ладно, об этой информации поговорим чуть позже. – Плеханов… – глядя в окно, поинтересовался Крючков, – помнишь, как в июне на Пленуме ЦК Горбачев в отставку подавал?
– Конечно.
– Тогда все, как у нас в России принято, стали просить «царя-батюшку» остаться, никто не желал брать на себя ответственность за бардак. И ведь он, хитрец, сумел тогда получить под шумок практически неограниченные права. Чтобы свою, так сказать, реформаторскую деятельность продолжить. А ведь это был шанс сместить его законным путем.
– Да, верно. Но и сейчас вроде бы тоже законно, так что…
Крючков промолчал.
– А знаешь, – задумчиво произнес он наконец, – Михаил Сергеевич после того заявления в перерыве попросил меня заглянуть к нему в кабинет, тот, что прямо за сценой находится. Был очень взволнован. Ходил от стены к стене, будто волк в клетке, жестикулировал, спросил, что я думаю по поводу его заявления. А я ему тогда сказал, что он опрометчиво поступает, потому что участники пленума вполне могут его просьбу удовлетворить. То есть он не скрывал, что его заявление – лишь ход игрока. А на кону судьба государства, Союза…
– И народов. Ведь в марте-то семьдесят шесть процентов населения высказались за сохранение СССР.
– Это понятно. И за ГКЧП народ вроде бы тоже высказался – с мест так рапортовали. А вот я не возьму в толк, почему у нас ничего не вышло? А Горбачев думает одно, говорит другое, делает третье. Проблему не решает, а думает, как уйти от нее. Поэтому хочу у тебя уточнить одну вещь… Скорее, из любопытства, для общего развития. Ты ведь присутствовал на встрече нашей делегации с Горбачевым 18 августа?
– Я был в делегации, но во время разговора ждал за дверью.
– Скажи мне как на духу: что сказал тебе Болдин или кто там еще, когда они вышли от Горбачева? Что в действительности ответил президент на наше предложение поддержать Комитет?
– Владимир Александрович, не понял вопрос, извините. Вам разве не доложили сами товарищи Болдин, Варенников?
– Юра, я спрашиваю у тебя: что ты, именно ты услышал от них, когда они от него вышли?
– Это сейчас так важно?
– Ну, ты не забывайся уж совсем! Конкретный вопрос тебе задает начальник. Напоминаю: я все еще председатель КГБ СССР. Может, я приступаю к написанию мемуаров, какая тебе разница? Хочу углубиться в изучение вопроса о роли личности во власти.
Плеханов задумался и, медленно, делая акцент на каждом слове, произнес:
– Если для мемуаров… Тогда Горбачев сказал им что-то вроде: «Что ж, валяйте, действуйте, шут с вами, я вам тут не советчик и не участник».
Крючков покачал головой и вдруг, глядя на Плеханова с умиротворенной улыбкой будущего пенсионера, улыбкой, в которой если и была грусть, то лишь самая малость, изрек:
– Если бы он еще оформил свое напутствие в письменном виде, да с подписью, это было бы похоже на отпущение грехов по всем правилам. Авансом.
– Емкая фраза, точно соответствует сути момента…
– Это Дюма. «Три мушкетера», – уточнил Крючков.
– А… не читал, – признался генерал.
Крючков удивленно вскинул брови.
– Иными словами, я согласен, – добавил Плеханов, – согласен на все сто, Владимир Александрович. Только церковь после исповеди покаявшихся и вставших на путь истины прихожан за грехи не преследует.
– Положим, и у них хватает перегибов. Но вы правы: нам придется сполна ответить за нашу доброту.
– А если мы встанем на путь истины?
Крючков промолчал, но его взгляд был выразителен и красноречив, чтобы Плеханов вдруг осознал: председатель принял решение сдаться на милость победителя. Только кто же выйдет победителем из интриги последних трех дней?
Странное творится в государстве: никто не в курсе о местонахождении Горбачева. Хуже того, из поля зрения непостижимым образом пропал президентский лайнер.
Плеханов очень надеялся на информацию от Генералова, но выйти с ним на связь не мог уже несколько часов. Тот как сквозь землю провалился. Чиновники, военные, отдельные части, да и целые министерства теперь вольны были выбирать, кому подчиняться, а чьи распоряжения блокировать или игнорировать. Плеханов понимал, что ситуацию может спасти очень жесткая диктатура воли. Но такого человека на советском политическом подиуме он не наблюдал.
Генералу вдруг привиделся фантастически смелый образ: некий симбиоз Горбачева и Ельцина, формирующий из этих двух товарищей одну личность. Как бы замечательно они друг друга дополняли! Но генерал всегда пресекал досужие рассуждения, поэтому единственным способом сохранить державу посчитал формирование правящего тандема, где Михаил Сергеевич, как лицо все еще авторитетное в интеллигентских кругах и вполне уважаемое на уровне республиканских правительств не говоря уже о любви к нему на Западе, мог быть при Ельцине кем-то вроде английской королевы. Плеханов и сам удивился живости своего воображения и думал даже поделиться им с начальником, но Крючков дал понять, что аудиенция закончена.
Он вознамерился все же доложить Крючкову о пропаже президентского самолета, но так и не решился. Забыл, что для председателя КГБ даже в ситуации полураспада страны сюрпризов не бывает. Известная Крючкову абсурдная ситуация с самолетом Горбачева для Плеханова не была загадкой.
