— Свет не горит… — прошептал Сильвен.
— Думаете, она уже заснула?
— Вряд ли. Нужно идти дальше.
— В подземелье?
Сильвен не ответил. Неожиданно он остановился и подтолкнул Тринитэ в тень густого кедра, прошептав:
— Кажется, мы не одни…
— А кто… — начала было Тринитэ, но Сильвен зажал ей рот ладонью.
Другие были здесь — на лужайке, всего в нескольких метрах от них!
В центре лужайки горел костер, вокруг которого лежали примерно пятнадцать человек. Судя по всему, недавно они устроили пиршество — трава была усеяна обглоданными куриными косточками, огрызками фруктов, пустыми бутылками.
Отстранив руку Сильвена, Тринитэ сказала:
— Обычные беженцы, которые просто перелезли через ограду…
Сильвен настороженно оглядел лежащих людей. Все они спали, громко храпя, — очевидно, упившись.
— Как на пляже… — пробормотал Сильвен, машинально отметив, что кромка воды, уже заливающей территорию Ботанического сада, была теперь всего в пятидесяти метрах от особнячка. Беженцы действительно напоминали компанию хиппи где-нибудь на Гоа, смотрящих кислотные сны в тропической ночи.
Когда Сильвен и Тринитэ прошли мимо них, ни один не проснулся. Лишь кто-то простонал во сне:
— О, нет… только не ванна…
От этой странной фразы у Тринитэ кровь застыла в жилах.
— Где же ваша мать? — прошептала она Сильвену.
Тот взял ее за руку, сделал знак молчать и повел к оранжереям.
Ноги увязали в размокшей земле — она напоминала полосу постоянно влажного песка между пляжем и морем.
Профессор и девочка быстро прошли по центральной аллее и оказались на вершине лестницы, ведущей к Галерее эволюции.
У Тринитэ вновь перехватило дыхание.
— Потрясающе!..
Три четверти парка, расстилавшегося перед их глазами, были залиты водой. Прислонившись к стене оранжереи, Сильвен и Тринитэ в изумлении смотрели на эту бескрайнюю водную гладь в свете луны, словно путешественники, взобравшиеся на прибрежную скалу.
Вода почти вплотную подступала к зданию галереи, порой накатывая на кромку газона с медлительностью и ритмичностью морского прилива.
Но вскоре их внимание было привлечено еще более впечатляющим зрелищем.
Какие-то люди перемещались вдоль кромки воды; они входили в галерею с пустыми руками и выходили, неся какие-то тяжелые предметы. Порой они вполголоса переговаривались, но слов было не слышно. Прищурившись, чтобы лучше разглядеть предметы, Тринитэ выдохнула:
— Это чучела животных!
Всмотревшись еще пристальнее, она смогла разглядеть варана, волка, латимерию в руках грабителей, которые выскальзывали из галереи бесшумно, словно призраки.
— Обычные мародеры, которые грабят музей, — констатировал Сильвен и начал спускаться по лестнице.
— Не может быть! — произнесла с изумлением Тринитэ, торопливо сбегая вслед за ним. — Париж вот-вот утонет, а этих людей интересуют чучела животных?!
— Скоро любые вещи сгодятся для натурального обмена, — сказал Сильвен, ненадолго задерживаясь на нижних ступеньках, чтобы подождать девочку.
Самая последняя ступенька была уже скрыта под водой. Ступив в воду, они обнаружили, что она ледяная.
— Но ведь не может быть, чтобы ваша мать организовала разграбление своего собственного музея? — спросила Тринитэ немного погодя.
— Чтобы узнать, надо посмотреть, — ответил Сильвен. На всякий случай он взял Тринитэ за руку, и они свернули к северной оконечности галереи.
— Если мы подойдем слишком близко, нас увидят, — заметила девочка, чувствуя, что ее ноги до щиколоток словно скованны ледяными кандалами.
Сильвен покачал головой:
— Нет, они слишком заняты своим делом.
Действия грабителей, судя по всему, были четко продуманы и организованы. Один за другим они выходили из галереи с чучелами животных, складывали свою добычу у каменной ограды — там, вероятно, было еще сухо — и снова возвращались.
— Но что же можно сделать с этими чучелами? — продолжала недоумевать Тринитэ, наблюдая, как сразу трое грабителей несут огромное чучело тигра, укрепленное на деревянном цоколе.
— Осторожно! — крикнул один из них предостерегающе.
Но его напарник оступился, пошатнулся и выпустил из рук край деревянной подставки, отчего тигр рухнул в воду головой вниз.
— Эй, поаккуратнее! — недовольно сказал им еще один сообщник, идущий сзади с чучелом белого медвежонка на спине.
Несмотря на свой страх, Тринитэ была зачарована великолепным абсурдом этого зрелища.
— Ноев ковчег…
— И крокодила поберегите! — продолжал тот же грабитель, очевидно главарь, указывая на гигантского крокодила на деревянном цоколе. — Кто его сдвинул с подставки?
— Кто бы его сдвинул? — вразнобой отвечали голоса. — Никто его не трогал…
И вдруг все разом завопили: только что у них на глазах гигантская ящерица пошевелилась.
— Черт, да он живой!..
Побросав своих панд и рысей, грабители в ужасе попятились… и наткнулись прямо на Сильвена с Тринитэ.
— Кто эти двое? — вскричал один из грабителей, вскидывая карманный фонарик.
Другой выхватил пистолет и нацелил его на двух нежданных визитеров:
— Какого черта вы тут делаете?
— Я мог бы вас спросить о том же самом, — ответил Сильвен, пытаясь сохранять хладнокровие.
— Еще и издевается, — сказал человек с пистолетом, толкая Сильвена в плечо.
— Надо отвести их внутрь, — предложил другой грабитель.
— Да, точно. Пусть хозяин сам решает, что с ними делать.
— Хозяин? — пискнула Тринитэ, когда кто-то бесцеремонно подтолкнул ее в сторону галереи.
— Ну надо же! — послышалось из распахнутых дверей. — К нам гости!
Услышав знакомый голос, Сильвен и Тринитэ одновременно произнесли:
— Маркомир!
Понедельник, 20 мая, 2.45
Маркомир смотрел на них со спокойной, почти равнодушной жестокостью каймана.
— Вы ведь ее сын, не так ли? — спросил он Сильвена.
Опираясь на чучело льва, гуру улыбнулся, затем, обернувшись, насмешливо произнес:
— Мадам Массон, кажется, вас тут пришли спасать!
При этих словах откуда-то из глубины главного зала галереи донесся стон.
— Покажите ему! — приказал Маркомир своим приспешникам, которые толпились вокруг с электрическими фонариками в руках.
— Что вы сделали с моей матерью? — крикнул Сильвен, устремляясь вглубь зала.
