Книга Клара и тень, страница 71. Автор книги Хосе Карлос Сомоса

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Клара и тень»

Cтраница 71

Позднее он узнал, от кого этот сюрприз.

«Идея была Ханны, — пояснил по телефону его брат Роланд. — Мы не знали, понравится тебе или нет, Лотар. Но если не понравится, можешь ее вернуть. Карлсен пообещал нам, что потом ее можно продать».

Вначале Босх решил избавиться от портрета. В его присутствии он чувствовал себя настолько потрясенным, что предпочел ужинать в другой комнате, чтобы на него не смотреть. Он не знал, вызвано ли это чувство тем, что Хендрикье нет, или тем, что он не хотел о ней вспоминать, или неизвестно какой другой темной причиной. Как хороший полицейский он начал отбрасывать невероятные версии. Если он не отвергал фотографии и вещи, напоминавшие о жене, почему он не выносил это? Так были отброшены две первые версии. Он пришел к странному выводу: потрясение от портрета было связано никак не с Хендрикье, а с Эммой Тордерберг. Больше всего его поражало, что он не знает, кто прячется за маской. Чтобы избавиться от этого завораживающего ужаса, он решил поговорить с полотном. Однажды вечером, когда она собралась уходить (по контракту она выставлялась у него дома шесть часов), он задержал ее банальными вопросами о ее профессии. Они пропустили по стаканчику, и Эмма оказалась разговорчивой и порывистой, намного менее образованной, чем Хендрикье, менее яркой личностью, более красивой, более солидарной, менее эгоистичной. Босх убедился в одном: Эмма не была Хендрикье и не могла ею никогда стать, но она тоже была ценной — сама по себе. Как только он это понял (что Хендрикье на самом деле — переодетая Эмма Тордерберг), портрет превратился в карнавальный розыгрыш. Он уже мог смотреть на него без волнения, ужинать или читать рядом с ним. И с этой минуты он решил его вернуть. После коротких переговоров с Карлсеном о деньгах они смогли пристроить его одному коллекционеру, которого его брат лечил от воспаления гортани. Даже получили какой-то навар. Теперь Хендрикье живет с другим. Единственное, о чем Босх жалеет, так это о том, что Эмма тоже ушла. Потому что важно не искусство, а люди — так считает Босх.

Знакомство с Эммой Тордерберг вынудило его дать согласие, когда через несколько лет Якоб Стейн позвонил ему, чтобы пригласить на должность инспектора службы безопасности Фонда. Босх утешается мыслью о том, что оставить полицию его принудило не значительное повышение зарплаты (по крайней мере не только это). Охранять картины было для Босха то же, что охранять людей. Все в конце концов, как сказала бы Хендрикье, приходит в равновесие.

Третья фотография — подписанный на память снимок его красавицы-племянницы Даниэль, дочери его брата Роланда. Роланд Босх, пятью годами младше Лотара, изучал медицину и специализировался на оториноларингологии. У него была великолепная частная клиника в Гааге, но он принадлежал к тому типу людей, которые счастливы лишь тогда, когда делают что-то неслыханное: занимаются экстремальными видами спорта, делают неожиданные ставки на бирже, покупают и продают удивительные вещи и тому подобное. Когда пришло время искать себе невесту, он выбрал раскрасавицу, знаменитую артистку немецкого телевидения, с которой познакомился в Берлине. Он успешно обошел отпечаток уродства Босхов и гордился тем, что его единственная дочь унаследовала внешность матери. Даниэль Босх действительно была очень красива, но, кроме того, она была десятилетней девочкой, и Босх считал, что она не заслуживала такой семьи. Роланд и Ханна воспитали ее с волшебным зеркалом, которое ежедневно рассыпало ей похвалы. В прошлом году они хотели, чтобы их маленькое божество снималось в кино. Они возили ее на несколько проб, но играла Даниэль довольно плохо, а голос у нее был немного низковатым. К неудовольствию родителей и радости дяди Босха ее не взяли. Однако всего два месяца назад дела приняли новый неожиданный оборот: Роланд решил серьезно взяться за образование Даниэль и отправил ее в частную школу-интернат в Гааге. Босха эта новость удивила, но в то же время он беспокоился за Даниэль. Ему хотелось знать, каково девочке там, в такой далекой от бесполезных угождений родителей атмосфере. Он любил Даниэль до беспамятства, которое можно извинить в пятидесятилетнем бездетном вдовце, но не ту Даниэль, которую воспитывали Роланд и Ханна, а девочку, которая иногда улыбалась ему и делилась своими мыслями. Хендрикье не успела узнать Даниэль, но Босх был уверен, что они бы прекрасно поладили. В принципе у Хендрикье были хорошие отношения с Роландом.

Весь мир, по Лотару Босху, делился на два типа существ: на тех, кто умеет жить, и на тех, кто охраняет тех, кто умеет жить. Такие люди, как Хендрикье или его брат Роланд, принадлежат к первому типу, Босх — ко второму.

Теперь он в упор разглядывает портрет Даниэль, а в кабинет зашла Никки Хартель:

— Кажется, что-то есть, Лотар.

* * *

Кабинет Эйприл Вуд на шестом этаже «Нового ателье», в нем полно картин. Все они — ню или почти ню телесного цвета. Ничего неестественного, никаких чарующих красок, предельная простота. Вуд нравится абстрактное телесное искусство, где фигуры представлены как простые девственные тела однородных оттенков всегда белой расы, почти все они женские, с силуэтами балерин или гимнасток. Они дорого стоят, но деньги у нее есть. А Фонд позволяет ей украшать собственный кабинет как заблагорассудится. Почти все картины здесь — работы британских новоиспеченных авторов. У двери выставлена картина Джонатана Бергмана под названием «Культ тела», которая особенно нравится Босху, пожалуй, из-за красивой балетной позы. В глубине кабинета, расставив ноги и подбоченившись, стоит работа Алека Сторка, написанная кремами для загара и солнцезащитными аэрозолями разной степени. Есть еще три оригинала Морриса Берда: напротив окна делает стойку на руках девушка в голубой горошек, рядом со столом на одной ноге стоит юноша, чьи желтые ягодицы касаются телефонного провода, а на полу в позе готовой к прыжку лягушки сидит охристо-малиновая девушка.

Как он ни привык к этой обстановке, заходя в кабинет Вуд, Босх всегда чуть-чуть поражался.

— Да?

— Эйприл, хорошие новости.

Она была в кабинете, но не за столом, — разгуливала, заведя руки за спину, одетая в прямое платье серебристо-серого цвета («Жанна Д'Арк в доспехах», — подумалось ему). Как королева среди обнаженных статуй. На ее лице было написано беспокойство.

— Пойдем в комнату.

Комната была связана с кабинетом коротким коридором с зеркальными стенами. Это было маленькое помещение без окон и живых украшений. Вуд закрыла дверь, чтобы их не услышали картины, и предложила Босху сесть; сама она уселась рядом. Босх передал ей документы, которые принесла Никки. Там было несколько распечаток, сделанных лазерным принтером на фотобумаге.

— Посмотри-ка на эту блондинку. В мае ее трижды засняла камера на входе в «Музеумсквартир» в Вене. Теперь погляди на этого мужчину. Заснят той же камерой четыре раза, в разные с девушкой дни. И самое невероятное. — Он показал ей третий лист с компьютерной карикатурой. — Морфометрический анализ этих лиц дает очень схожие данные. Восемьдесят процентов вероятности, что это один и тот же человек.

— А в Мюнхене?

— Вот результаты. Три раза приходила она, дважды он, в разные дни, во второй половине мая.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация