На миг они посмотрели друг другу в глаза. Для Лотара Босха момент был болезненный. Она была такой красивой, почти до слез. Глядеть на нее было приятно до боли. В молодости он курил марихуану и в те ночи, когда позволял себе некоторые излишества, всегда испытывал одно и то же ощущение: легкое упоение, которое скатывалось по темному склону, как по маслу, в легкую грусть. Так или иначе его наслаждения всегда оставляли за собой след из слез.
— Как бы там ни было, Художник — это искусство, — сказала она, помолчав.
— Что ты хочешь этим сказать?
— До сих пор мы думали, что это профессионал, но можно пойти дальше. Ты сам сказал: это невероятно. Простой эксперт по керубластину умел бы пользоваться керубластином, не больше. Получилось бы как с украшением: мастер создает ему костюм, и все. Но какая разница между украшением и картиной? А такая, что картина преображается. Портреты — это произведения искусства, потому что они умеют перевоплощаться в того человека, которого представляют.
— Полотно… — пробормотал Босх.
— Именно. Художник может быть бывшим полотном, опытным в обращении с керубластином. В его резюме наверняка найдется несколько портретов.
— Полотно, ненавидящее ван Тисха… Полотно, ненавидящее художника. Звучит правдоподобно.
— Как рабочая версия это годится. У нас есть морфометрические данные всех полотен в мире? Не только работающих сейчас, но и ушедших из бизнеса?
— Мы могли бы раздобыть их через интернет. Я поговорю с Никки. Но, Эйприл, чтобы изучить морфометрические данные всех моделей, у нас уйдет несколько месяцев. Нам нужно сузить радиус поиска.
Обстановка вдруг изменилась. Теперь Босх почувствовал себя энергичным, активным, он рассуждал вместе с Вуд. Разговаривая, оба они склонились вперед и рассматривали фотографии.
— По половому признаку ограничивать нельзя.
— Нет, а по профессиональному опыту можно: например, должен быть опыт в работе с керубластином. Этот опыт должен быть больше навыков простого украшения или произведения маргинального искусства. Возможно, он участвовал в гипертрагедиях и арт-шоках, но, главное, у него должен быть большой опыт трансгендерного искусства. Это настоящий профессионал в этой сфере.
— Согласен, — кивнул Босх.
— И можно предположить, что он работал или каким-то образом был связан с Фондом — как эскиз, как схематическая модель, как оригинал, все, что придумаешь… Сколько останется вариантов после этого отсева?
— Несколько десятков.
Вуд вздохнула.
— Ограничим возраст… — Она на миг задумалась и покачала головой. — Ладно, хотя бы по логическим параметрам. Например, детей и стариков можно исключить. Это может быть подросток или кто-нибудь молодой. У нас есть приблизительные морфометрические данные, это поможет. Поговори с Никки. Пусть она ищет модель, которая с нами работала, молодую, любого пола, с опытом в керубластине и трансгендерном искусстве, с подходящими морфометрическими данными. Когда мы получим список возможных подозреваемых, нужно будет найти, где они сейчас, и постепенно отбрасывать тех, у кого твердое алиби. В середине следующей недели нам нужны результаты.
— Попробуем. — Босх был радостно взволнован. — Просто замечательно, Эйприл… Мы опередим даже эту мудреную систему «Рип ван Винкль». Может быть, нам удастся его поймать. Хотел бы я посмотреть тогда, какую мину состроит Бенуа…
Мисс Вуд пристально смотрела на него. Помолчав, она сказала:
— У нас небольшая проблема, Лотар. Помнишь, вчера в Мюнхене после совещания с представителями «Рип ван Винкль» я проводила Стейна в аэропорт?
— Да, но я еще не знаю, что ты ему сказала.
— Наверное, я по уши вляпалась. Рассказала ему то, что не должна была рассказывать. Я никому не могу доверять. Никому, только Мэтру. Но Мэтр недосягаем.
— Поэтому ты не рассказала мне? Потому что не доверяешь?
Босх задал вопрос очень мягко. Ничто ни в его интонации, ни в выражении его лица не могло навести на мысль, что он обижен.
Вуд не ответила. Она смотрела в пол. Босх забеспокоился.
— Что-то очень серьезное? — предположил он.
Медленно, почти через силу Вуд пересказала ему историю с Мартой Шиммель и мальчиком с платиновыми волосами. Слушая ее, Босх побледнел.
— Этот сукин сын играет с форой, — сказала Вуд. — Кто-то передает ему информацию изнутри. Кто-то ему помогает! Я уже две ночи не сплю, думаю об этом… Это большая шишка: у него есть коды, он заранее знает о наших мерах безопасности… Это может быть… Кто?… Поль Бенуа. Может, это Бенуа. Или Якоб Стейн, хоть я не могу поверить, что это Стейн, поэтому я ему вчера все рассказала. Стейн никогда не повредил бы творение Мэтра, в этом я уверена: он восхищается им также, как я, а может, и больше… Однако он отказался отменить выставку «Рембрандта»… Может, это Курт Соренсен или Герт Уорфелл… Или Тея… Это можешь быть ты, Лотар. — Она впилась в Босха голубыми глазами. Ее лицо — судорожно напряженная поверхность, покрытая слоем макияжа. — Или я. Я знаю, что это не я, но мне хотелось бы, чтобы ты думал, что это могу быть я…
— Эйприл…
Он никогда не видел мисс Вуд в таком волнении. Она встала и почти дрожала. Казалось, она вот-вот расплачется.
— Я не привыкла так работать… Не выношу провалов и знаю, что провалюсь…
— Эйприл, Бога ради, успокойся…
Босх встал в замешательстве. Ему захотелось ее обнять, и, несмотря на то что он никогда этого не делал и даже не решался попытаться, он подошел к ней и обнял. Он почувствовал, что обхватывает такое хрупкое и воздушное создание, что чуть не испугался. Сейчас, когда он был с ней, сейчас, когда он ее ощущал, Эйприл казалась ему серебряной фигуркой, чем-то крохотным и трепетным у края стола, на грани падения. Эта мысль заставила его отбросить всю сдержанность, и он сжал ее сильнее, свел руки на спине Вуд и твердо притянул ее к себе. Она не плакала, а только дрожала. Уткнулась подбородком в его плечо и дрожала. Не в силах говорить, Босх стоял и обнимал ее.
Внезапно все кончилось. Руки мягко, но решительно отстранили его. Вуд повернулась спиной. Увидев ее лицо снова, Босх сразу узнал начальницу службы безопасности. Если она что-то заметила, если обратила внимание на его чувство, то, казалось, не придала этому никакого значения.
— Спасибо, мне уже лучше, Лотар. Проблема в том… Дело в том… Один из нас хочет загубить определенные картины Мэтра, это, кажется, ясно. Мотивация в данный момент для нас не важна. Может, он его ненавидит. А может, ему платят за помощь. Его антенны будут и дальше передавать информацию Художнику, его чертовы антенны будут посылать ему информацию, и Художник подготовит план или изменит его (потому что я уверена, что план у него уже есть) в зависимости от наших решений… Так что я не думаю, что мы можем его поймать. Наш единственный шанс — его опередить. Разгадать его следующую цель и самим расставить ему ловушку.
