Рентгеновский кабинет был при Ospedale Maggiore, [главный
госпиталь (итал.)] и доктор, который делал просвечивание, был шумный, ловкий и
веселый. Пациента поддерживали за плечи, так что он сам мог видеть на экране
самые крупные из инородных тел. Снимки должны были прислать потом. Доктор
попросил меня написать в его записной книжке мое имя, полк и что-нибудь на
память. Он объявил, что все инородное — безобразие, мерзость, гадость.
Австрийцы просто сукины дети. Скольких я убил? Я не убивал ни одного, но мне
очень хотелось сказать ему приятное, и я сказал, что убил тьму австрийцев. Со
мной была мисс Гэйдж, и доктор обнял ее за талию и сказал, что она прекраснее
Клеопатры. Понятно ей? Клеопатра — бывшая египетская царица. Да, как бог свят,
она прекраснее. Санитарная машина отвезла нас обратно, в наш госпиталь, и через
некоторое время, после многих перекладываний с носилок на носилки, я наконец
очутился наверху, в своей постели. После обеда прибыли снимки; доктор пообещал,
что, как бог свят, они будут готовы после обеда, и сдержал обещание. Кэтрин
Баркли показала мне снимки. Они были в красных конвертах, и она вынула их из
конвертов, и мы вместе рассматривали их на свет.
— Это правая нога, — сказала она и вложила снимок опять в
конверт. — А это левая.
— Положи их куда-нибудь, — сказал я, — а сама иди ко мне.
— Нельзя, — сказала она. — Я пришла только на минуточку,
показать тебе снимки.
Она ушла, и я остался один. День был жаркий, и мне очень
надоело лежать в постели. Я попросил швейцара пойти купить мне газеты, все
газеты, какие только можно достать.
Пока я его дожидался, в комнату вошли три врача. Я давно
заметил, что врачи, которым не хватает опыта, склонны прибегать друг к другу за
помощью и советом. Врач, который не в состоянии как следует вырезать вам
аппендикс, пошлет вас к другому, который не сумеет толком удалить вам гланды.
Эти три врача были тоже из таких.
— Вот наш молодой человек, — сказал госпитальный врач, тот,
у которого были деликатные движения.
— Здравствуйте, — сказал высокий, худой врач с бородой.
Третий врач, державший в руках рентгеновские снимки в красных конвертах, ничего
не сказал.
— Снимем повязки? — вопросительно произнес врач с бородой.
— Безусловно. Снимите, пожалуйста, повязки, сестра, — сказал
госпитальный врач мисс Гэйдж.
Мисс Гэйдж сняла повязки. Я посмотрел на свои ноги. Когда я
лежал в полевом госпитале, они были похожи на заветревший мясной фарш. Теперь
их покрывала корка, и колено распухло и побелело, а икра обмякла, но гноя не
было.
— Очень чисто, — сказал госпитальный врач. Очень чисто и
хорошо.
— Гм, — сказал врач с бородой. Третий врач заглянул через
плечо госпитального врача.
— Согните, пожалуйста, колено, — сказал бородатый врач.
— Не могу.
— Проверим функционирование сустава? — вопросительно
произнес бородатый врач. У него на рукаве, кроме трех звездочек, была еще
полоска. Это означало, что он состоит в чине капитана медицинской службы.
— Безусловно, — сказал госпитальный врач. Вдвоем они
осторожно взялись за мою правую ногу и стали сгибать ее.
— Больно, — сказал я.
— Так, так. Еще немножко, доктор.
— Довольно. Дальше не идет, — сказал я.
— Функционирование неполное, — сказал бородатый врач. Он
выпрямился. — Разрешите еще раз взглянуть на снимки, доктор. — Третий врач
подал ему один из снимков. — Нет. Левую ногу, пожалуйста.
— Это левая нога, доктор.
— Да, верно. Я смотрел не с той стороны. — Он вернул снимок.
Другой снимок он разглядывал несколько минут. — Видите, доктор? — он указал на
одно из инородных тел, ясно и отчетливо видное на свет. Они рассматривали
снимок еще несколько минут.
— Я могу сказать только одно, — сказал бородатый врач в чине
капитана. — Это вопрос времени. Месяца три, а возможно, и полгода.
— Безусловно, ведь должна накопиться вновь синовиальная
жидкость.
— Безусловно. Это вопрос времени. Я не взял бы на себя
вскрыть такой коленный сустав, прежде чем вокруг осколка образуется капсула.
— Вполне разделяю ваше мнение, доктор.
— Для чего полгода? — спросил я.
— Полгода, чтобы вокруг осколка образовалась капсула и можно
было без риска вскрыть коленный сустав.
— Я этому не верю, — сказал я.
— Вы хотите сохранить ногу, молодой человек?
— Нет, — сказал я.
— Что?
— Я хочу, чтобы ее отрезали, — сказал я, — так, чтобы можно
было приделать к ней крючок.
— Что вы хотите сказать? Крючок?
— Он шутит, — сказал госпитальный врач и очень деликатно
потрепал меня по плечу. — Он хочет сохранить ногу. Это очень мужественный
молодой человек. Он представлен к серебряной медали за храбрость.
— От души поздравляю, — сказал врач в чине капитана. Он
пожал мне руку. — Я могу только сказать, что во избежание риска необходимо
выждать, по крайней мере, полгода, прежде чем вскрывать такое колено.
Разумеется, вы вольны придерживаться другого мнения.
— Благодарю вас, — сказал я. — Ваше мнение для меня очень
ценно.
Врач в чине капитана взглянул на часы.
— Нам пора идти, — сказал он. — Желаю вам всего хорошего.
— Вам также всего хорошего и большое спасибо, — сказал я.
Я пожал руку третьему врачу: «Capitano Varini — tenente
Enry» — и все трое вышли из комнаты.
— Мисс Гэйдж, — позвал я. Она вошла. — Пожалуйста, попросите
госпитального врача еще на минутку ко мне.
Он пришел, держа кепи в руке, и стал у кровати.
— Вы хотели меня видеть?
— Да. Я не могу ждать операции полгода. Господи, доктор,
приходилось вам когда-нибудь полгода лежать в постели?
— Вы не будете все время лежать. Сначала вам нужно будет
погреть раны на солнце. Потом вы начнете ходить на костылях.
— Полгода, а потом операция?
— Это наименее рискованный путь. Нужно выждать, когда вокруг
инородных тел образуется капсула и снова накопится синовиальная жидкость. Тогда
можно без риска вскрыть коленный сустав.
— А вы сами уверены, что мне нужно так долго ждать?
— Это наименее рискованный путь.
— Кто этот врач в чине капитана?
