— Это очень хороший миланский хирург.
— Ведь он в чине капитана, правда?
— Да, но он очень хороший хирург.
— Я не желаю, чтобы в моей ноге копался какой-то капитан.
Если бы он чего-нибудь стоил, он был бы майором. Я знаю, что такое капитан,
доктор.
— Он очень хороший хирург, и я с его мнением считаюсь
больше, чем с чьим бы то ни было.
— Можно показать мою ногу другому хирургу?
— Безусловно, если вы захотите. Но я лично последовал бы
совету доктора Варелла.
— Вы можете пригласить ко мне другого хирурга?
— Я приглашу Валентини.
— Кто он такой?
— Хирург из Ospedale Maggiore.
— Идет. Я вам буду очень признателен. Поймите, доктор, не
могу я полгода лежать в постели.
— Вы не будете лежать в постели. Сначала вы будете принимать
солнечные ванны. Потом можно перейти к легким упражнениям. Потом, когда
образуется капсула, мы сделаем операцию.
— Но я не могу ждать полгода.
Доктор деликатным движением погладил кепи, которое он держал
в руке, и улыбнулся.
— Вам так не терпится возвратиться на фронт?
— А почему бы и нет?
— Как это прекрасно! — сказал он. — Благородный молодой
человек. — Он наклонился и очень деликатно поцеловал меня в лоб. — Я пошлю за
Валентини. Не волнуйтесь и не нервничайте. Будьте умницей.
— Стакан вина, доктор? — предложил я.
— Нет, благодарю. Я не пью.
— Ну, один стаканчик. — Я позвонил, чтобы швейцар принес
стаканы.
— Нет, нет, благодарю вас, меня ждут.
— До свидания, — сказал я.
— До свидания.
* * *
Спустя два часа в комнату вошел доктор Валентини. Он очень
торопился, и кончики его усов торчали кверху. Он был в чине майора, у него было
загорелое лицо, и он все время смеялся.
— Как это вас угораздило? — сказал он. — Ну-ка, покажите
снимки. Так. Так. Вот оно что. Да вы, я вижу, здоровы, как бык. А кто эта
хорошенькая девушка? Ваша возлюбленная? Так я и думал. Уж эта мне чертова
война! Здесь болит? Вы молодец. Починим, будете как новенький. Тут больно? Еще
бы не больно. Как они любят делать больно, эти доктора. А чем вас до сих пор
лечили? Эта девушка говорит по-итальянски? Надо ее выучить. Очаровательная
девушка. Я бы взялся давать ей уроки. Я сам лягу в этот госпиталь. Нет, лучше я
буду бесплатно принимать у нее все роды. Она понимает, что я говорю? Она вам
принесет хорошего мальчишку. Блондина, как она сама. Так, хорошо. Так, отлично.
Очаровательная девушка. Спросите ее, не согласится ли она со мной поужинать.
Нет, я не хочу ее у вас отбивать. Спасибо. Большое вам спасибо, мисс. Вот и
все. Вот и все, что я хотел знать. — Он похлопал меня по плечу. — Повязку
накладывать не надо.
— Стакан вина, доктор Валентини?
— Вина? Ну конечно… Десять стаканов. Где оно у вас?
— В шкафу. Мисс Баркли достанет бутылку.
— Ваше здоровье. Ваше здоровье, мисс. Очаровательная
девушка. Я вам принесу вина получше этого. — Он вытер усы.
— Когда, по-вашему, можно делать операцию?
— Завтра утром. Не раньше. Нужно освободить кишечник.
Вычистить из вас все. Я зайду к старушке внизу и распоряжусь. До свидания.
Завтра увидимся. Я вам принесу вина получше этого. А у вас здесь очень славно.
До свидания, до завтра. Выспитесь хорошенько. Я приду рано.
Он помахал мне с порога, его усы топорщились, коричневое
лицо улыбалось. На рукаве у него была звездочка в окаймлении, потому что он был
в чине майора.
Глава 16
В ту ночь летучая мышь влетела в комнату через раскрытую
дверь балкона, в которую нам видна была ночь над крышами города. В комнате было
темно, только ночь над городом слабо светила в балконную дверь, и летучая мышь
не испугалась и стала носиться по комнате, словно под открытым небом. Мы лежали
и смотрели на нее, и, должно быть, она нас не видела, потому что мы лежали
очень тихо. Когда она улетела, мы увидели луч прожектора и смотрели, как
светлая полоса передвигалась по небу и потом исчезла, и снова стало темно.
Среди ночи поднялся ветер, и мы услышали голоса артиллеристов у зенитного
орудия на соседней крыше. Было прохладно, и они надевали плащи. Я вдруг
встревожился среди ночи, как бы кто не вошел, но Кэтрин сказала, что все спят.
Один раз среди ночи мы заснули, и когда я проснулся, Кэтрин не было в комнате,
но я услышал ее шаги в коридоре, и дверь отворилась, и она подошла к постели и
сказала, что все в порядке: она была внизу, и там все спят. Она подходила к
двери мисс Ван-Кампен и слышала, как та дышит во сне. Она принесла сухих галет,
и мы ели их, запивая вермутом. Мы были очень голодны, но она сказала, что утром
вое это нужно будет из меня вычистить. Под утро, когда стало светать, я заснул
снова, и когда проснулся, увидел, что ее снова нет в комнате. Она пришла,
свежая и красивая, и села на кровать, и пока я лежал с градусником во рту,
взошло солнце, и мы почувствовали запах росы на крышах и потом запах кофе,
который варили артиллеристы у орудия на соседней крыше.
— Сейчас хорошо бы погулять, — сказала Кэтрин. — Будь тут
кресло, я могла бы вывезти тебя.
— А как бы я сел в кресло?
— Уж как-нибудь.
— Вот поехать бы в парк, позавтракать на воздухе. — Я
поглядел в отворенную дверь.
— Нет, сейчас мы займемся другим делом, — сказала она. —
Нужно приготовить тебя к приходу твоего друга доктора Валентини.
— А правда замечательный доктор?
— Мне он не так понравился, как тебе. Но он, должно быть,
хороший врач.
— Иди ко мне, Кэтрин. Слышишь? — сказал я.
— Нельзя. А как хорошо было ночью!
— А нельзя тебе взять дежурство и на эту ночь?
— Я и буду дежурить, вероятно. Но только ты меня не
захочешь.
— Захочу.
— Не захочешь. Тебе еще никогда не делали операции. Ты не
знаешь, какое у тебя будет самочувствие.
— Знаю. Очень хорошее.
— Тебя будет тошнить, и тебе не до меня будет.
— Ну, тогда иди ко мне сейчас.
— Нет, — сказала она. — Мне нужно вычертить кривую твоей
температуры, милый, и приготовить тебя.
— Значит, ты меня не любишь, раз не хочешь прийти.
