Глава 17
Когда я проснулся после операции, было не так, словно я
куда-то исчезал. При этом не исчезаешь. Только берет удушье. Это не похоже на
смерть, это просто удушье от газа, так что перестаешь чувствовать, а после все
равно как будто был сильно пьян, только когда рвет, то одной желчью и потом не
делается лучше. В ногах постели я увидел мешки с песком. Они придавливали
стержни, торчавшие из гипсовой повязки. Немного погодя я увидел мисс Гэйдж, и
она спросила:
— Ну, как?
— Лучше, — сказал я.
— Он прямо чудо сделал с вашим коленом.
— Сколько это длилось?
— Два с половиной часа.
— Я говорил какие-нибудь глупости?
— Нет, нет, ничего. Не разговаривайте. Лежите спокойно.
Меня тошнило, и Кэтрин оказалась права. Мне было все равно,
кто дежурит эту ночь.
В госпитале было теперь еще трое, кроме меня: тощий парень
из Джорджии, работник Красного Креста, больной малярией, славный парень из
Нью-Йорка, тоже тощий на вид, больной малярией и желтухой, и милейший парень,
который вздумал отвинтить колпачок от дистанционной трубки австрийского
снаряда, чтобы взять себе на память. Это был комбинированный
шрапнельно-фугасный снаряд, какими австрийцы пользовались а горах: шрапнель с
дистанционной трубкой двойного действия.
Все сестры очень любили Кэтрин Баркли за то, что она без
конца готова была дежурить по ночам. Малярики не требовали много забот, а тот,
который отвинтил колпачок взрывателя, был с нами в дружбе и звонил ночью только
при крайней необходимости, и все свободное от работы время она проводила со
мной. Я очень любил ее, и она любила меня. Днем я спал, а когда мы не спали, то
писали друг другу записки и пересылали их через Фергюсон. Фергюсон была славная
девушка. Я ничего не знал о ней, кроме того, что у нее один брат в пятьдесят
второй дивизии, а другой — в Месопотамии и что она очень привязана к Кэтрин
Баркли.
— Придете к нам на свадьбу, Ферджи? — спросил я ее как-то.
— Вы никогда не женитесь.
— Женимся.
— Нет, не женитесь.
— Почему?
— Поссоритесь до свадьбы.
— Мы никогда не ссоримся.
— Еще успеете.
— Мы никогда не будем ссориться.
— Значит, умрете. Поссоритесь или умрете. Так всегда бывает.
И никто не женится.
Я протянул к ней руку.
— Не трогайте меня, — сказала она. — Я и не думаю плакать.
Может быть, у вас все обойдется. Только смотрите, как бы с ней чего-нибудь не
случилось. Если что-нибудь с ней случится из-за вас, я вас убью.
— Ничего с ней не случится.
— Ну, так смотрите. Надеюсь, что у вас все обойдется. Сейчас
вам хорошо.
— Сейчас нам чудесно.
— Так вот, не ссорьтесь и чтобы с ней ничего не случилось.
— Ладно.
— Смотрите же. Я не желаю, чтоб она осталась с младенцем
военного времени на руках.
— Вы славная девушка, Ферджи.
— Ничего не славная. Не подлизывайтесь ко мне. Как ваша
нога?
— Прекрасно.
— А голова? — она дотронулась пальцами до моей макушки.
Ощущение было такое, как если трогают затекшую ногу.
— Голова меня никогда не беспокоит.
— От такой шишки легко можно было остаться кретином. Совсем
не беспокоит?
— Нет.
— Ваше счастье. Записка готова? Я иду вниз.
— Вот, возьмите, — сказал я.
— Вы должны попросить ее, чтоб она на время отказалась от
ночных дежурств. Она очень устает.
— Хорошо. Я ее попрошу.
— Я хотела подежурить ночь, но она мне не дает. Другие рады
уступить свою очередь. Можете дать ей немного отдохнуть.
— Хорошо.
— Мисс Ван-Кампен уже поговаривает о том, что вы всегда
спите до полудня.
— Этого можно было ожидать.
— Хорошо бы вам настоять, чтоб она несколько ночей не
дежурила.
— Я бы и сам хотел.
— Вовсе вы бы не хотели. Но если вы ее уговорите, я буду
уважать вас.
— Я ее уговорю.
— Что-то не верится.
Она взяла записку и вышла. Я позвонил, и очень скоро вошла мисс
Гэйдж.
— Что случилось?
— Я просто хотел поговорить с вами. Как по-вашему, не пора
ли мисс Баркли отдохнуть немного от ночных дежурств? У нее очень усталый вид.
Почему она так долго в ночной смене?
Мисс Гэйдж посмотрела на меня.
— Я ваш друг, — сказала она. — Ни к чему вам так со мной
разговаривать.
— Что вы хотите сказать?
— Не прикидывайтесь дурачком. Это все, что вам нужно было?
— Выпейте со мной вермуту.
— Хорошо. Но потом я сразу же уйду. — Она достала бутылку из
шкафа и поставила на столик стакан.
— Вы берите стакан, — сказал я. — Я буду пить из бутылки.
— За ваше здоровье! — сказала мисс Гэйдж.
— Что там Ван-Кампен говорила насчет того, что я долго сплю
по утрам?
— Просто скрипела на эту тему. Она называет вас «наш
привилегированный пациент».
— Ну ее к черту!
— Она не злая, — сказала мисс Гэйдж. — Просто она старая и с
причудами. Вы ей сразу не понравились.
— Это верно.
— А мне вы нравитесь. И я вам друг. Помните это.
— Вы на редкость славная девушка.
— Бросьте. Я знаю, кто, по-вашему, славный. Как нога?
— Прекрасно.
— Я принесу холодной минеральной воды и полью вам немного.
Вероятно, зудит под гипсом. Сегодня жарко.
— Вы славная.
— Сильно зудит?
— Нет. Все очень хорошо.
— Надо поправить мешки с песком. — Она нагнулась. — Я вам
друг.
— Я это знаю.
— Нет, вы не знаете. Но когда-нибудь узнаете.
