— Он ничего не ломал, не портил?
— Карл? Никогда. Напротив, был очень услужлив. Когда у меня заболело сердце, он носил мои покупки от велосипеда в дом, хотя я его об этом не просила. Он чинил протекавшие краны, чистил стоки, продувал батареи отопления и менял прогнившие ступеньки крыльца. Его ни о чем не надо было просить. Это был такой маленький домоправитель и садовник. Он подрезал живые изгороди и фруктовые деревья. Выпалывал сорняки и косил газон. Он всегда точно знал, что и когда надо делать. Особенно хорошо он ухаживал за плетистыми розами. Я никогда и ни у кого не видела таких красивых роз. Не знаю, что он с ними делал.
«И не надо тебе это знать», — подумал Фредрик.
— У тебя совсем не такой опыт общения с Карлом, как у нас, — пробормотал он.
— Вот как? Вы с ним не поладили? — Эльза Стенинг сочувственно посмотрела на Фредрика.
— Да, можно сказать и так.
— Знаешь, мне кажется, надо достичь определенного возраста, чтобы ужиться с Карлом. Надо успокоиться. Тогда перестаешь обращать внимание на его приходы и уходы, перестаешь нагонять на себя страх. Понимаешь меня? Сначала, надо признаться, я тоже немного волновалась, слыша его ночную возню. Меня тоже выводила из себя его неопрятность и нечистоплотность. Но потом я подумала: «Что я так переживаю? Пусть все идет как идет». Я решила не беспокоить его, не спорить с ним, не пыталась его выжить или донимать расспросами. И все пошло как по маслу. Еще чаю?
Фредрик отрицательно покачал головой:
— Нет, спасибо. И еще. Скажи, у него было оружие?
— Оружие?
— Ну, что-то вроде арбалета или машины для метания ножей.
Эльза Стенинг задумалась и налила себе чаю. Сделала осторожный глоток и сказала:
— Он постоянно пропадал в лесу и охотился. По большей части на мелкую дичь. Да, кажется, у него было какое-то оружие, которое он сам и делал, разные стрелы, луки. Наверное, он мог сделать и нож. Я же говорю, это был настоящий технический гений.
— Не применял ли он свое оружие в доме или в саду?
Эльза Стенинг задумчиво покачала головой:
— Если он и пользовался ножами, то только как инструментами, а не как оружием. Кажется, ты слишком далеко зашел в конфликте с ним. Осмелюсь спросить, что ты ему сделал?
— Я сказал ему, что это наш дом, что я не хочу никаких квартирантов и что он должен уйти. Больше ничего.
Она удивленно посмотрела на него:
— Но дом такой большой. Он прекрасно расположен. Как я слышала, он достался вам очень дешево. Но не бывает в мире ничего совершенного. Вас очень сильно раздражает маленький человечек под лестницей? Он что, занимает много места?
— Нет, мы ни в коем случае не хотим, чтобы у нас под лестницей кто-то жил. Для нас это неприемлемо, — твердо сказал Фредрик.
— А, ну тогда у вас и дальше будут проблемы. Надеюсь, что вас не постигнет судьба ваших предшественников.
— Йонфельтов? А что с ними произошло?
— Они всерьез разругались с Карлом. Они не поняли, как надо с ним обращаться. У них были большие проблемы с дочерью-подростком. Особенно когда у нее начался пубертатный период. Знаете, это вообще очень трудный период и для родителей, и для детей. Девочка чувствовала, что родители ее не понимают, и начала общаться с Карлом, который ее утешал и вообще заботился о ней, как мог. Чем чаще родители запрещали ей с ним общаться, тем… ну ты сам понимаешь, как это бывает. Они утверждали, что у него была связь с их дочерью.
— Боже праведный!
— Мне думается, что для таких подозрений не было никаких оснований. У девочки были проблемы и до того, как они переехали в дом. Как называется болезнь, когда ничего не едят?
— Анорексия.
— Да, именно так. Поговаривали, что она даже пыталась покончить с собой. Поэтому семья и переехала в сельскую местность. Они думали, что на природе девочке станет лучше. Карл сделал так, что ей стало лучше. Она начала есть, повеселела и округлилась. Даже немного слишком, если быть честным. Ей сделали аборт.
Фредрик судорожно глотнул воздух:
— Значит, все же…
— Это мог быть кто угодно. Кандидатов хватало, поверь мне. Но всегда очень удобно иметь под лестницей маленького человечка, которого можно обвинить в чем угодно. Разве нет? Если пропадает лучшая шариковая ручка, значит, ее украл человек под лестницей. Почему у меня в кошельке так мало денег? Я не мог столько потратить. Естественно, деньги взял человек под лестницей. Почему в прихожей такой грязный пол? Я же только вчера там подметал. Снова виноват человек под лестницей. Ты когда-нибудь об этом думал?
Фредрик покраснел. Откашлявшись, он спросил:
— Ты можешь дать мне совет, Эльза? Что мне делать с этим парнем?
— Ничего. Просто не думай о нем.
— Но я же не могу сделать вид, что его вовсе не существует!
— Нет, конечно, не можешь. Он существует, и должен существовать. С этим ты ничего не сделаешь, и поэтому ты должен перестать о нем думать. Думай о себе, о своей жене, о своих детях. У тебя невероятно красивая жена, да к тому же одаренная талантом. Радуйся, что она у тебя есть. Радуйся своим детям. Дети — это самый большой дар, какой может получить человек. У меня не было собственных детей, но были мои ученики. Я радовалась им, всем до единого. Среди них были одаренные и неодаренные, непоседливые и спокойные, говорливые и молчуны. Ты же получил так много. Ты состоятельный человек, ты невероятный богач. Радуйся. Вот мой совет. Радуйся.
Она вдруг сникла. Похоже, что она сильно устала. Подойдя к кровати, она легла на покрывало.
— Теперь я вынуждена попросить тебя уйти. Да и тебе надо спешить, ведь тебя ждут твои больные. Будь любезен, прикрой меня одеялом. Вот так. Спасибо. Ты же был врачом? Нет, какая же я дура. Ты ведь дантист. Должна признать, меня это удивляет. Ты никогда не блистал особыми талантами, но был моим любимцем, Свен, как и твой брат.
Эльза Стенинг улыбнулась одеялу, и Фредрик заметил, что светлый промежуток у Эльзы закончился и началось очередное затмение.
— Сердечно благодарю, что ты разрешила мне прийти, — сказал он. — До свидания.
— До свидания, маленький Свен.
На обратном пути Фредрик думал о том, что сказала ему Эльза Стенинг: «Он существует, и должен существовать».
— Правильно, — побормотал он вполголоса. — Но не в моем доме!
Он легонько стукнул по приборной доске.
Но не в моем доме!
Значит, Квод уже жил в доме, когда они в него въехали. Он был там, когда в доме жила семья Йонфельтов, был, когда жила Эльза Стенинг. А до этого? Как давно он вообще живет там? Сколько ему, собственно, лет? Жил ли он в начале прошлого века, когда был построен этот дом? Или он еще старше? Может, он живет в своей подземной норе уже тысячу лет?
